– Мы уже слышали, что волки здесь есть, – напомнил Тукан обеспокоенно. – Рано или поздно и они о нас услышат. Всякое хорошее и не очень. Например, что мы – вкусные и питательные.

– Ла-а-а-а-дно, – словно делая одолжение всему миру, согласилась Калита. – Схожу с этими бестолочами. – Но прежде она сложила руки рупором и крикнула: – Я ненавижу тебя, ленивая, заносчивая рахетийская жопа!

***

Оставшийся на вершине холма в полном одиночестве, Тукан проводил ушедшую группу грустным взглядом человека, которому тоже хотелось приключений, причём до такой степени, что даже неприятности сгодились бы. Увы, ни приключений, ни даже неприятностей в окрестностях Гадюкино не наблюдалось. Только спокойный, меланхоличный осенний лес. Тоскливо вздохнув, крестоносец повернулся к кривоватой шеренге крайне подавленных ботов.

Судя по тому, что на их лицах сквозь депрессию проступали нарочито явное пренебрежение и осуждение, он уже начал ставшую привычной трансформацию в наркомана обыкновенного. Конкретно гадюкинские боты только таращиться и могли – барин есть барин, даже если он выглядел не очень благопристойно – но в других случаях такое могло закончиться даже агрессией. Причём не только вербальной.

– Ну что, тунеядцы, проходимцы, бестолочи, балбесы и ты, Петлович, кушать хотим?

В ответ раздалась вариация не слишком синхронного бубнежа себе под нос на тему: «Хотим, конечно! А ещё хотим того, этого и вот того». Однако Тукан сделал вид, что услышал исключительно часть про еду.

– Вот и отлично! Ну-ка живо признаёмся: кто тут умеет готовить зайцев?

На этот раз не было даже бубнежа. Крестоносец тем временем отыскал принесённую вампиршей добычу и критически её осмотрел.

– Мда, если бы я её не знал, то сказал бы, что Калита вообще не заморачивалась. Но так как знаю – она специально нашла двух самых старых, худых и больных зайцев в этом лесу.

Ещё немного посмотрев на тушки и представив, какая мерзость скрывалась у них под шкурой, Тукан понял, что у него нет тяги или способностей к кулинарии. Вернее есть, но из мёртвых зайцев пиво не сваришь.

– Эх, пивка бы сейчас, – задумавшись о приятном, пробормотал крестоносец.

– Иди сюда, – отвлёк его от приятных мыслей внезапный окрик Оулле по каналу экстренной связи. – У нас гость.

Рахетиец нашёлся на им же устроенной вырубке, растущей час от часа. Ещё издали видно было, что к своему занятию Оулле подходил со всей серьёзностью. Деревья хоть и рубились примерно на одном участке леса, но отнюдь не хаотично и не все подряд. Судя по отметкам на коре, присутствовала целая система долгосрочного планирования.

Впрочем, крестоносец пришёл сюда не проконтролировать лесозаготовки. Да и не деревья в разных своих состояниях в этот момент привлекали наибольшее внимание. Увидев, в чём именно состоит причина «тревоги», Тукан аж присвистнул:

– Да-а-а-а, со мной такое тоже часто случается: стоит зайти в лес, как постоянно нахожу связанных зелёных баб! Поэтому и не хожу больше по грибы.

К стволу очередной подготовленной к рубке сосны была очень умело и основательно привязана – так, чтобы и пошевелиться не могла, не говоря уже про крики, – довольно «яркая» особа. Помимо кожи цвета болота и глаз со змеиными зрачками оттенка алого заката, её выделяли низкий по человеческим меркам рост, крайне подвижная мимика, лицо, взрослое не по возрасту с глубоко отпечавшейся гримасой ехидства, и весьма своеобразная одежда. Явно ручная работа, причём нацеленная на то, чтобы было одновременно и удобно перемещаться по лесу, и красиво, и надёжно. Получилось разве что «удобно».

– Она на меня напала, – рассказал Оулле, показывая пару трофеев.