– Есть… – Чувствуя, как изменился настрой, кивнул Лексенд.

– Ну всё, хана Стражу поляны, – тихо буркнул Тукан. – За лесоруба с топором Фиона ему шею свернет. Голыми руками.

***

Конечно же, после таких новостей спасательная экспедиция не заставила себя долго ждать. В обычный день пошли бы «классическим» составом: Фалайз, Тукан и Фиона. Однако сегодня жрица, к удивлению всех присутствующих, всё переиграла:

– Ты, – она указала на Тукана, – останешься здесь, раз уж наши неженки теперь слушаются только тебя.

– Это что, я теперь главный? – Глаза крестоносца недобро сверкнули. – Хо-хо-хо-хо! – он вдруг повысил тон голоса, вскинув руки вверх. – АБСОЛЮТНАЯ…

– Заткнись, – перебила Калита, отвешивая ему пинок, не столько желавшая слушать команды, сколько недовольная излишним шумом.

– Ты тут абсолютно главный у пятёрки ботов в глубокой депрессии – наслаждайся, – сообщила, ухмыляясь, Фиона, махая рукой в сторону землянки. – Там где-то мёртвые зайцы лежат – пускай поедят.

– Если они мёртвые, то как… – тихо, но всё равно не настроенный на деловой лад, попытался уточнить крестоносец.

– Тукан!!!

– Понял-понял!

– Хе-хе, – выразительно хихикнула Калита и присвистнула. – Надо же, так вот на кого этот писк и вправду действует.

Вампирша с самого начала делала вид, что ей страсть как хочется совершить небольшой подвиг: остаться и уберечь Гадюкино от какой-нибудь напасти. Например, от своего скверного характера. Впрочем, у Фионы по поводу этого не имелось особых возражений – ей не меньше хотелось уберечь свои нервы на следующие несколько часов.

Но так как им в компанию требовался кто-то, способный умирать достаточно долго, отвлекая на себя излишнее внимание, то выбор жрицы пал на рахетийца. Тот, словно этого ожидая, сразу же холодно бросил:

– Я не пойду.

– Это потому, что он тебя узнал? – удивленная такому поведению от обычно отстранённого Оулле, догадалась Фиона.

– Он на меня косился! – неожиданно горячо ответил рахетиец с крайне оскорблённым видом.

Фиона не совсем верно уловила этот момент, а потому с сарказмом, не понимая серьёзности ситуации, предложила:

– Ну ты уж прости его. Как-нибудь.

– Прощу, – категорично сказал рахетиец и демонстративно, очень ловко перехватил топор. – Оставаясь здесь.

– Будет рубить деревья и прощать, – вклинился Тукан. – Процесс можно ускорить путем нанесения на кору изображения обидчика.

Никто даже не улыбнулся. Лишь Калита молча отвесила Тукану ещё один пинок.

– Интересный взгляд на вещи, – нарочито громко, как бы сам себе сказал Фалайз. – Обычно если хочешь кому-то что-то доказать, то надо действовать вопреки ожиданиям, а не согласно им.

В отличие от предшествующих увещеваний, эти Оулле не только слышал, но и даже услышал, судя по дрогнувшему лицу. Вероятно, он бы изменил своё решение, однако затем, ни у кого не спрашивая разрешения, решил «выступить» сам Лексенд, переминавшийся с ноги на ногу чуть поодаль – возле исходящей паром ямы:

– Ты, парень, видно с этими мерзавцами из Рахетии дел не имел. Они все такие – ни совести, ни чести.

Эта фраза окончательно и бесповоротно вывела Оулле из себя. Истерики не было, но в лес рахетиец демонстративно ушёл буквально с бордово-красным лицом.

– Мы вообще-то воевали с ними в Заводном городе, – заступился за Оулле Тукан, однако его не совсем верно поняли, вернее сказать, вообще не поняли.

– Тогда вы и сами всё знаете, – заявил Лексенд и поторопил. – Пора идти!

И хотя поспорить тут было о чём, спорить никто не стал. Фиона, проводив Оулле взглядом, вздохнула и, пожав плечами, заметила:

– Если напал Страж поляны, то двое нас, трое, пятеро или пятьдесят – роли не играет. А с телегой и так справимся чуть что.