С этих пор я постоянно следила за Вами, прислушивалась к каждому слову и без конца думала: «Что же это за человек?» Вы организовали кружок. Изредка мы делились мнениями о Вас с Лидой. Вы помните, что с нею Вы познакомились раньше, чем со мной. Она скупо говорила мне о Вас, о том, чем вы занимаетесь в кружке, но для меня это были не слова. Разумеется, я не могла уже равнодушно относиться к Вам, и уроки литературы для меня стали не просто уроками литературы. Чем? Даже не знаю, какое здесь применимо слово. Потом Лида попросила, чтобы меня приняли в лит. кружок. В пятницу случайно мы оказались вместе в раздевалке, и Вы сказали: «Валя, приходи сегодня вечером на кружок». Вы не просто сказали, Вы как будто просили, ко мне так никто не обращался. Вы понимаете, что я чувствовала тогда?

Вечером я пришла, ну а что было в этот вечер, Вы, наверное, помните. Когда вас спросили, какого Вы мнения о каждом из нас и очередь дошла до меня, Вы сказали: «У неё есть что-то общее со мной». Сколько я думала над этими словами! Я и до сих пор не знаю, почему Вы так решили. Если можете, объясните мне это.

В этот вечер мы договорились пойти в воскресенье на лыжах. Само воскресенье Вы вряд ли забыли. У меня довольно нескромная миссия – говорить только о себе, но ничего не поделаешь, иначе я не могу. Так вот, как вы помните, весь этот день я неотступно следовала за Вами и в походе, и в кино, по-детски радовалась тому, что имею возможность поднимать Вас, когда Вы падали. Помните? У меня этого счастья, к вашему несчастью, было вдоволь, хотя нет, вдоволь сказать нельзя, потому что я готова была делать это несколько суток подряд. И вот я ещё не оправилась от этого потрясения, как (действительно «соль на свежие раны») Вы в перемену вручили мне Уитмена.

Что могло быть для меня в это время ужаснее, чем эти слова? Мне кажется, не надо говорить о том, как я их восприняла, но, если Вам интересно, то я могу рассказать.

Я и сейчас не понимаю, что Вы хотели ими сказать, а тогда… Я писала Вам, рвала, давала себе слово за словом, что вот сегодня всё выясню, потом завтра, потом снова завтра, а Вы молчали, молчали, как будто бы ничего не было. Довольно, хотите вы или нет, я не буду больше писать последовательно. Итак, приготовьтесь слушать реплики. Не знаю, шутили Вы или серьёзно сказали, что Вы хотели, чтобы я научила Вас кататься на лыжах, а я, оказывается, вон что нафантазировала. Мне не верится, что для осуществления этой цели нужно было давать мне Уитмена.

Правда, Вы мне объяснили это тем, что человек не может жить в одиночестве, он должен непременно искать с кем-то духовной близости. Ведь так? Вы не представляете, насколько я согласна в этом с Вами! Поэтому делаю следующий вывод: Вы искали эту духовную близость со мной, но я оказалась ребёнком. Вы убеждаете меня в том, что Вы самый обыкновенный человек. Никогда, Вы слышите, никогда я не соглашусь с этим. Моё возмущение таково, что я даже не могу доказывать Вам обратного. Если Вы хотите доказательств, то устройте «диспут»: соберите всех Ваших поклонников и спросите у них: обыкновенный Вы человек или нет. Вы утверждаете, что у Вас нет педагогического таланта. Так это или нет – не мне об этом судить. Если Вы «учительница без педагогического таланта», то я пока ещё никто, так что ни советовать Вам, ни – упаси Бог! – читать наставления я не имею права, да и способности. По-моему, учитель должен прежде всего быть человеком и притом чутким человеком, чтобы воспитать в учениках эту чуткость и человечность. Вы же исключительно чуткий человек (это не моё открытие, в этом убедили меня Вы сами, вспомните). Вы не можете не видеть, что за Вами уже идут! А если Вы будете смелее, пойдут все! Значит, Вы можете показать людям верный путь, а вести по нему не надо, они пойдут сами.