– Никому не говори, – объяснял мне Лео по дороге. – Мы официально не имеем никакого права вступать на эту территорию, и я делаю это только по твоей просьбе.

Отношение Леопольда к ожидаемому наследству меня несколько удивляло. В то время как я мысленно потирала руки, мой жених был озабочен нежеланными хлопотами.

Старый деревянный дом дядюшки располагался за городом. К дому прилагались дворовые постройки, огород и поля под посевы, которые сдавались в аренду фермерам.

Заниматься хозяйством дядя по старости давно перестал, сад и огород заросли травой и стали похожи на непроходимые джунгли. В сарае тихо ржавел старенький трактор с прицепом, здания для животных зияли побитыми стёклами. На сам дом тоже было жалко смотреть: весь в паутине, со старым прогнившим скрипучим крыльцом, под которым приютились две серые кошки.

Интрига заключалась в том, что, исходя из его скромного образа жизни и традиционно хорошей для старого поколения пенсии, дядюшка слыл человеком при деньгах. Ходили слухи, что он покупал золотые монеты, которые прятал дома или во дворе. В общем, чем больше информации я узнавала, тем история с дядюшкиным наследством казалась мне всё более интересной.

Чем развлекаются бюргеры в маленьких городках Западной Германии? Оказалось, тем же, чем и мы с вами – телефонными разговорами. Со следующего дня моему жениху начали названивать заинтересованные лица.

Первым делом ему позвонили из городской администрации. Пробив по компьютеру ближайших родственников, они сообщили Леопольду, что он может забрать тело любимого дядюшки по такому-то адресу и с божьей помощью предать его земле.

К моему несказанному удивлению, Лео сразу объявил, что ни он, ни его мама похоронами заниматься не будут. Всем интересующимся данным вопросом, как то: звонившим нам домой соседям, дальним родственникам, представителям городской администрации – он объяснял, что очень занят на работе, не имеет ни минуты свободного времени. К тому же почему именно он должен это делать?

Но и никто другой не спешил взять на себя заботу о проводах дядюшки в последний путь. Народ пытался убедить племянника покойного, что это его святая обязанность. При этом все как один упоминали о дядюшкиных сокровищах.

На что Лео твёрдо отвечал, что он понятия не имеет о состоянии дядюшки, никогда на эту тему с ним не разговаривал и чужие деньги его не интересуют.

Звонили из общества охраны животных с просьбой забрать себе двух осиротевших кошек.

– А что, есть решение суда о том, что эти кошки мои? – возмущался в трубку Леопольд. – Ах, нет? Ну и прекрасно. Девайте их куда хотите.

Доброжелатели сообщали, что по ночам в дядюшкином доме кто-то бродит с фонариком.

– Дом опечатан, вход туда воспрещён, – громыхал Лео в ответ. – Если кто-то хочет вступать в конфликт с законом – пожалуйста. А лично я не имею права входить на территорию, которая мне не принадлежит.

Соседи фермеры интересовались, не собирается ли Леопольд поднимать арендную плату за пользование дядюшкиными полями.

– Была бы моя воля, я бы вам эти поля и так подарил, – с фермерами Лёвушка разговаривал голосом доброго самаритянина. – Вы на них всю жизнь работаете, а я человек городской, зачем мне поля? Но не могу, друзья мои, прав на них не имею.

Линии телефонной связи в нашем городке испытывали сверхнагрузку, разнося по бюргерам и бюргершам последние городские сплетни.

Я же по простоте душевной готовила место для кошек, рвалась по ночам ловить с поличным искателей сокровищ и изучала цены на недвижимость в местной газете.

Но никому из нас так и не удалось вывести Леопольда из равновесия.