— Не рассказывай, — повторяю я, боясь, что он сдаст меня.

Как вообще можно рассказать семье такую новость? Даже представить не могу.

Витька так и сидит со мной всё это время. Успокоившись, я не знаю, куда деться от стыда. Не хочу объясняться, не хочу делиться произошедшим — ничего не хочу. И не спрячешься уже никуда.

Витя принудительно поднимает меня на ноги и волочит к дивану. Я едва могу ступать, чувствуя себя обессилевшей ватной куклой, имеющей зачатки человеческого разума. Только усадив меня, брат облегчённо выдыхает и опускается в кресло напротив, широко расставляет ноги и упирается локтями в колени. Весь его образ кажется мне скованным и растерянным.

— Ульяна, расскажи мне всё, — шепчет Витя мягко, но его серо-зелёные глаза пронизывают.

— Нечего рассказывать, — лепечу я и отворачиваюсь. — Это просто ошибка.

— Что именно? Тест? Или…

Он обрывает себя на полуслове, тяжело выдыхает и взъерошивает волосы. Они у него всегда оставались непослушными, ни один мусс или лак не брал, а сейчас брат и вовсе походил на испуганного попугая.

— Ты парню своему рассказала о вероятной беременности? Это не та ситуация, где женщина может решать за мужчину: принимать ему ребенка или нет! Завтра ты расскажешь всё парню, и после занятий мы едем в больницу. Вместе. И это не обсуждается, Ульяна!

Я в ужасе округляю глаза и вжимаюсь в спинку дивана.

— Не хочу, — молю я, едва выдавливая звуки, — горло напрочь отказывается сокращаться, а язык поворачиваться.

— Это не шутки! Немаленькая уже! — Витя повышает голос, и мне становится лишь хуже. Мое лицо, видимо, так перекосило, что брат сразу смягчается: — Уль, давай успокаивайся, а то родители скоро приедут, и начнутся разборки.

— Его это всё равно не волнует. Мы расстались… — говорю я и прячу лицо в ладони.

«Так и не начав нормально встречаться», — заканчиваю про себя.

Действительно, чего я могла ожидать от Захара? Чтобы он бросился обнимать меня, радоваться? Как вообще ведут себя счастливые отцы в такие моменты?

Я успокаиваюсь и открываю глаза, чувствуя себя лучше. Краски осенней листвы рябят, заставляя чаще моргать, пока зрение не сфокусируется.

В клатче вибрирует телефон и окончательно вырывает меня из воспоминаний. На дисплее высвечивается «Брат». Я поджимаю губы, стараясь избавиться от эмоций, чтобы голос не выдал меня с потрохами, выдерживаю несколько секунд и отвечаю.

— Ты где? — спрашивает Витя тут же.

— Приехал? Сейчас подойду.

— Я на парковке у главного входа. На остановке запрещено стоять.

Машинально киваю вместо ответа, сбрасываю вызов и закидываю телефон в сумку. Слава Богу, мне удалось говорить ровно. Я наспех привожу себя в порядок, надеясь, что брат оставит свои допросы при себе, и иду на парковку.

Пусть всё это окажется моим кошмаром. Я проснусь — и не было в моей жизни ни красавчика-парня, ни последующих ужасов, связанных с ним.

2. Глава 2. Захар

***

Она смотрит на меня этими своими щенячьими голубыми глазами, чем приводит в бешенство. Я стараюсь дышать глубже, успокоиться, но черта с два это помогает! Терпеть не могу, когда бабы, манипулируя, пытаются давить на жалость, равно как и выделываются, играя роль суккуба-искусительницы. Лучшего я был мнения о девчонке. Ошибался, видимо… в очередной раз. Одни продажные дуры кругом! А ложной беременностью окрутить меня вокруг пальца не удастся. Или Ульяна реально залетела от кого-то, а на меня решила отцовство повесить, чтобы алименты доить? Ха… Идиотка! Не на того напала!

Она вся дрожит, едва сдерживая слезы, переминается с ноги на ногу, а мне совершенно не жаль ее. Я разворачиваюсь на месте и ухожу в противоположную сторону. Несколько встреч — и то с предохранением — не могли привести к такому исходу: слишком мала вероятность, так что ложь на лицо. Думал, что Ульяна не такая, как все, а она ещё хуже оказалась.