Горевание происходит так же, как и изменение климата: рыдания накатывают циклами, шторм обрушивается без предупреждения и вырывает с корнем все мысли. Я чувствую, как боль постепенно превращает меня в кого-то другого.

– Бери, – говорит медсестра Летиция и кладет на край кровати джинсы и рубашку, – это твой размер.

– Приехал агент Наварро? – спрашиваю я и затаскиваю одежду под одеяло. – Что-нибудь случилось? Есть новости?

– Ах, Эстелита, тебе бы только забросать меня вопросами, – возмущается Летиция, пока я под одеялом стягиваю с себя хлопковую пижаму и надеваю джинсы. – Поторопись, и сама все узнаешь.

Бебе убегает сразу же, как только медсестра поворачивается, чтобы уйти. Она подошла, только чтобы не пропустить важную новость и сплетничать потом.

Эта одежда меньше по размеру, чем моя старая, поэтому она мне подходит. Наверное, сейчас я ем меньше, чем обычно. Сажусь в черный внедорожник, я одна на заднем сиденье. Агент Наварро не приехала.

Она была первым агентом ФБР, с которой я говорила после… после того, что случилось. В ней есть немного тепла, как будто дело, которое она расследует, не просто работа, которую нужно сделать, а нечто личное, важное. Она немного напоминает мне папу.

Так как я несовершеннолетняя, по закону мое имя не должно разглашаться в прессе, но один репортер выведал, кто я, и написал в газете. Агент Наварро так возмутилась этим поступком, что выступила перед журналистами и назвала этого репортера позором рода человеческого.

Я взяла с собой блокнот, в котором веду собственное расследование. В этом блокноте каждый лист исцарапан каракулями вдоль и поперек, чернила растеклись в тех местах, куда капнули слезы. Сотрудники центра разрешали мне иногда смотреть новости, чтобы я была в курсе расследования, если я докажу им, что могу с этим справиться. Мы договорились: как только им покажется, что новости плохо на меня влияют, смотреть их мне больше не дадут.

Сквозь тонированное стекло я наблюдаю, как яркую зелень жилых кварталов сменяют тусклые серые здания центра города. Центр «Радуга» – это лечебное учреждение для детей политиков, знаменитостей и богачей. В этом месте можно получить профессиональную помощь и спрятаться от любопытных взоров. Мое лечение оплачивает правительство, а это означает, что обо мне хотят не только позаботиться, но и не выпускать меня из виду.

– Привет, Эстела! – говорит агент Наварро, как только я выхожу из внедорожника.

Она ждет меня на улице, рядом с ней парни, которые привезли меня в это здание впервые несколько недель назад.

Я надеялась доказать им, что могу быть полезна в расследовании, что предоставлю подробные сведения о каждом пассажире. Для папы любая мелочь на месте происшествия была важна. Агент Наварро и ее коллеги с интересом отнеслись к тому, что я им рассказывала… пока я не упомянула черный дым.

Никаких улик, подтверждающих версию пожара или использование какого-либо химического оружия, на месте происшествия найдено не было. Именно тогда мне сообщили, что у меня посттравматическое стрессовое расстройство и мне нужно пройти лечение, тогда я смогу ясно осознать, что случилось на самом деле.

Поскольку у меня нет родственников и некому обо мне позаботиться, правительство штата взяло меня под свою опеку, поместив в Центр психического здоровья для детей «Радуга», Вашингтон, округ Колумбия.

– Какие-то новости? – спрашиваю я вместо приветствия. – У вас есть подозреваемый?

– Пойдем внутрь, – произносит она как-то странно и совсем не доброжелательно.

Я иду за агентами мимо охраны и металлодетекторов, но в этот раз меня не проводят в кабинет к начальству, как героя Америки, я оказываюсь в комнате для допросов.