Данка не слышал о чем говорили его тюремщики, только порой до него доносилось гоготание Лютомира или пение Вышеслава. Вокруг него были каменные стены. Кладовая почти была что пустой, в одном углу стояло ведро, а сам Данка сидел на разорванной ткани. Потолок был высоко, почти три высоких человека должны были встать на плечи друг другу, чтобы достать до верха. Было холодно и сыро, а на стене рос зеленый мох, и словно пальцами касался камней и забирал их к себе. Такой же был запах, который бывает после дождя, но такой, который можно почувствовать только в очень старых постройках, запах старости мокрого дерева. И мерный звук, который Данка почти уже забыл – «кап-кап-кап».

Парень подтянул ноги к себе и обхватил их руками. Так и сидел он, размышляя о своей судьбе и куда он на самом деле попал. Мысль пришла сама собой. Никакого монстра нет. Они убивают нас сами. Лютомир, старейшины, Градимир. Разгадка была так проста, всегда была на поверхности. Вот почему старейшины не разрешали никому ходить в замок. Ведь тот, кто придет, ничего не найдет, кроме паутины и пустого замка. Тогда и откроется тайна, что старейшины рассказывают истории о монстре, чтобы в страхе держать людей поселения.

Данка вспомнил, кто шел на прошлое лето, и лето до этого. Первого кого он вспомнил был дядя Стоян. Тогда Данке, видимо, было лет пять, не больше. Дядя Стоян был крепкий мужчина. Бывший охотник. Люди всегда прислушивались к нему, и ходили по вопросам справедливости. Часто и в их доме бывал он, и отец любил с ним подолгу вести разговоры разные. А еще, дядя Стоян отдавал только десятину, и даже если старейшины увеличивали оброк, он отказывался платить больше. Сказал, что пусть попробуют забрать больше – так совсем ни с чем уйдут. Остальное, что оставалось, раздавал жителям, если чего не хватало у кого. И всегда спорил со старейшинами, говорил, если не согласен. И люди все больше шли к нему. А потом собрались, хотели назначить его новым старейшиной. Но тогда встал на место младшего старейшины Вышеслав. А затем Марана выбрала дядю Стояна на праздник. Так Яру вместе с Уйкай и Яромиром пришлось его успокаивать и скручивать, потому что Стоян достал меч и сказал, что живым не сдастся. Данка не придал значения этому, а теперь понял все. Повели его втроем связанного, так как не согласился с избранием Стоян, с мечом звал людей вместе к замку идти. Но дружинников было больше, они были сильнее и с оружием; люди притихли и отошли назад. Так и вели Стояна, кричащего на людей за трусость их.

А потом были еще. Данка вспомнил, что те, кто спорил всегда со старейшинами, того рано или поздно избирала Марана. И почему никто до него не заметил этого? Что люди избирались на праздник по какой-то непонятной выгоде старейшин? Вот и сейчас. Абруй приходил к ним, свататься к Мире. Но отказала сестра его. А потом выбрали его, как в предупреждение семьи его. Или это только Данкаво воображение?

– Я-ху! Давай, Вышеслав! – услышал Данка вдруг. А потом запел громко Лютомир какую-то жуткую песню.

Пожаловал гость к нам наконец,

Ищем гостя, чтобы передать ему весть.

Слышит он, как близко смерть?

Я-ху! Несется вскачь, кричит гонец!

И Вышеслав расхохотался, таким смехом, что у Данки волосы встали дыбом. «Видимо, скоро ко мне придут», – подумал Данка, – «так что это? Спасаться надо! Но куда?»

И Данка вскочил, начал оглядываться вокруг себя. Подошел к стене, поднял ткань. «Может, палку найду, у Лютомира нога болит. Вышеслав пьян, а от Градимира убегу?», подумал Данка, но палки не было, ни под тканью, ни возле ведра, «так, может, ведром тогда бросить?» – Данка не знал, что ему придумать.