Вчера Фрэнк, мой сосед, парень двадцати шести лет, пригласил меня к себе. Я не мог просто уже находиться в одиночестве, поэтому спокойно согласился. Я пришёл к нему вечером. С собой у меня была бутылочка пива, которую я не спеша потягивал: светлое, пенистое, приятное, но немного оставляющее горечь пойло. Мне нравился этот вкус. Хотя я понимал, что пивом сегодня дело не ограничится.

Фрэнк попросил сделать глоток, и я спокойно протянул ему бутылку. Он хлебнул, поморщился и кинул мне, мол, какую мочу я пью. Реакции у меня не было. Мне было плевать, я просто ждал, что будет дальше.

Он спокойно достал из кармана доллар и, улыбаясь, начал сворачивать в трубочку.

– Хочешь?

Я не понимал, что имеет ввиду этот короткостриженый шотландец с мерзкой улыбкой и подлыми, сияющими глазами.

Затем Фрэнк достал пакетик с белым порошком, держа его большим и указательным пальцами левой руки, и легонько отбарабанил по нему указательным пальцем правой.

Я понял, что это, но мне уже было всё равно.

Он высыпал часть на столик, начал что-то делить, разделять, делая вид, словно работа была очень сложная, кропотливая и важная. В общем, где-то через минуту или две на столе было готово три белых дорожки. Скрученную купюру Фрэнк вставил в правую ноздрю, а левую зажал пальцем, прислонил трубочку к началу дороги, будто встал на старт, и двигаясь только вперёд, стал сильно втягивать в себя порошок. Он не остановился, пока на столике не осталось только две дорожки.

Его голову затрясло, он потёр нос, потом облизнул палец, дотронулся им до порошка в пакетике и засунул в рот. Как зубной щёткой стал водить по всей полости рта. Потом откинулся на диван и закинул голову вверх, распластав пальцы рук в воздухе.

– Ты будешь? – спокойно спросил он.

Я сел на диван, взял у Фрэнка купюру, также засунул в правую ноздрю и приготовился.

Мой сегодняшний коллега ещё раз протёр нос и произнёс:

– В путь…

Я стал втягивать в себя воздух вместе с этой белой дрянью и, продвигаясь вперёд, поймал предел…

Холодок, онемение… Я проваливаюсь в пространство. Растопырив пальцы на обеих руках, я стал водить их перед своим лицом. Движения были медленными, словно мои пальцы – это зубья шестерёнки, дающие жизнь этому гнилому механизму. Я слышу своё дыхание и теряю ориентацию в пространстве… Где я вообще нахожусь? Потолок и пол меняются местами. Я смеюсь… Но не знаю зачем… Что со мной? Я двигаюсь, как змея. За головой всё моё тело идёт влево, а потом вправо. В результате я падаю на диван.

Фрэнк засмеялся и в полтона спокойным, пониженным голосом сказал:

– Когда-нибудь ты станешь герцогом, друг мой…

Всё погрузилось в темноту…

Сегодня не день – сегодня просто прожженное время, с пеплом отправленное в небытие… Скучаю… Тошно жить, я не могу без тебя… Я умираю внутри… загибаюсь от боли…

«Чувствую, как иду ко дну,

Еле цепляясь за поверхность

Водной глади…

Я тону…»

Я скотина, урод, нежелательный элемент способный любую жизнь превратить во мрак, выгнав всё светлое, что копилось годами, за мгновение…

Открываешь своё окно и не понимаешь, почему так тянет эта темнота…

Играть в жизнь осточертело, и во мне буянит алкоголь.

Блин, как же всё надоело!

Жарко, очень жарко – здесь нет шуток. Остались только система вентиляции моих лёгких и, возможно в будущем, рак третьей стадии.

И ради этого стоит жить?

Теряешь контроль над эмоциями, избиваешь тех, кто попадается под горячую руку. Не беда, не бойся…

Я уверен: моя смерть обрадует больше народу, чем моя жизнь.

«Ничего или нечего – хрен один,

Я в нирване своих мыслей.

И пусть меня найдут мёртвым,