Великие писатели остались мужчинами и каждый из них нес в себе частицу обманутых мужей, немудрено, что их героини, при всем к ним уважении, оказались у них проводницами греха, а потому были наказаны по полной. Зато мужчины в их романах в конечном счете доказали свое благородство: муж Эммы умер от горя, Вронский поехал погибать на войну, Каренин взял на воспитание внебрачную дочь….
В противовес замужеству Карениной Толстой тщательно выписал альтернативу – тихое семейное счастье Левина с Кити Щербацкой. Ох, Лев Николаевич: на деле и здесь не так все просто, в тихом омуте, знаете ли…
Ну и какой из всего этого следует вывод? В том-то и дело, что, несмотря на ясный финал, не получилось у великих писателей ничего с выводом-моралью! Проблема зависла…
Откликом на нее стала куча экранизаций, сотни театральных постановок и масса трактовок (мужских), которые разбавляли женщины-актрисы, защищая себя в образе Анны Карениной или Эммы Бовари. А, казалось бы, чего проще с дилеммой рационализм или безрассудство? Надо погрозить пальчиком и сказать: нельзя так глупо выходить за флажки… Но ведь Ева вышла за них, черт возьми! И с этого поступка началась история человеческой цивилизации. А то б до сих несколько особей бродило в счастливом идиотизме в вольере ради сытой, беспроблемной жизни, не ведая, какая пусть и трудная, но интереснейшая жизнь может заклубиться вне этих стен.
В итоге Адам оказался в роли Бовари-Каренина и породил нас, мужчин. А Ева – наших женщин. Уж какие они есть…
Лермонтов как герой своего времени
Печорин – распространенный типаж. Он появляется в периоды так называемого «межвременья». И сам Лермонтов, как ни открещивался от своего персонажа, очень похож на него. Только на дуэли убили Михаила Юрьевича. Но и в романе по всем обстоятельствам должен был погибнуть Печорин, однако автор вынудил Грушницкого задеть с близкого расстояния, да и то легко, ногу соперника. Не мог же автор оборвать свой роман посередине! А в жизни произошло так, как произошло. И это было закономерно.
Автор, возможно, искренне утверждал, что не знает, как охарактеризовать Печорина. Психология как наука еще не сформировалась, и литература служила средством аналитического описания человека через его заявления и только отчасти действия. Поступки своих героев Лермонтов описал, а прояснить их для себя, возможно, еще не смог. Ну так и Толстой с Достоевским делали это не сразу, а постепенно. Они наращивали свое знание о человеке от повести к повести и далее перешли к толстым романам, потому что чем глубже залезали в чужие потемки (души), тем больше требовалось пространства для их описания и осмысления. И материала оказалось столь много, что вскоре и одного тома стало не хватать. Так что Лермонтову понять «до дна» Печорина, не хватало страниц двести. (Сейчас тоже пишут многотомье, но уже в жанре фэнтази, чтобы подробнее осветить схватку за мировую власть и жизненное пространство. Показательный сдвиг, потому что дело идет к очередному переделу уже поделенному мира.)
В чем драма Печорина? В неразделенной любви? В усталости от общества? Про таких, порой, говорят: «войны не видел», мол, пресытился. Но Печорин войну как раз видел. И смерть однополчан, и геройство – свое и чужое. Но от этого вкус к жизни не появился, ценить ее больше не стал. Что так?
Главная проблема Печорина – в отсутствии цели в жизни, а значит, и стимула. Печорин лишь реагирует на создающиеся ситуации, и выходит из них с честью, демонстрируя недюжинный ум и волю. Оттого он интересен. Но что делать дальше герою – непонятно. «Мотор» работает вхолостую. Ситуация довольно распространенная среди молодых. Такой индивид склонен впадать в депрессию, и выходит из нее самыми разными способами – от алкоголя до смирения с судьбой, хотя бывают и самоубийства. Печорин равнодушен к алкоголю (пьянство – не черта дворянства, а будущих разночинцев и интеллигенции), но тоже считал, что долго не проживет, – ему «скучно» жить. Пробавляясь охотой, стычками с горцами и любовными приключениями, он брел по жизни в ожидании желанного конца – смертного успокоения. По Льву Гумилеву – Печорин переходный тип от пассионария к его противоположности – субпассионарию (деграданту). Такой – остывающая лава. Лавой были декабристы, а этот уже угасающий костер. Впереди его должен был сменить Илья Обломов, чтобы на смену дворянам пришли разночинцы, так и далее-далее… А уж большевики (как ярко выраженные пассионарии) знали, что делать, и не скучали!