Часто встречаются в более поздней китайской поэзии не только зимородки, фазаны, но и «воробьи кун», то есть павлины. О чем это я? Да просто прочел в книге «Золотые персики Самарканда. Книга о чужеземных диковинах в империи Тан» Эдварда Хетцеля Шефера переводы стихов с такими примерами: «раскрыты кун-воробья веера», и задумался: сколько надо воробьев на один веер? Вспомнил кадры кинохроники с грузовиками настоящих, а не кун-воробьев периода борьбы с ними в Китае, так что павлинам просто повезло. Но к вопросу о переводах: книгу для русского издания переводили Евгений Иосифович Лубо-Лесниченко и Евгений Владиславович Зеймаль, а консультировала их ещё целая группа синологов, поэтому «кун-воробей», да и вообще словосочетание «воробьиные опахала» используется, скорее всего, как синоним «павлиньих» исключительно для ритмизации поэтической строки в переводе, ничем другим мне это не объяснить. Получается, без орнитологии в поэзии, точнее, в переводе тоже никуда не денешься.

Вообще, если так подумать, ведь фазаны и павлины – однородственные птицы, так что вполне может быть, что и мифический хранитель Юга, огненная птица, постоянно горящая в огне, но не сгорающая, – где-то все-таки немного от рода царственных фениксов (фэнняоши). Тогда более понятно, как центральный проспект в Хэйан-кё, протянувшийся через всю столицу с юга на север, от Замковых ворот (Радзёмон) до ворот Красного феникса (Судзакумон), получил свое название именно в честь Огненного хранителя Юга.

Хотя более правильно было бы в переводе называть «проспект Огненного хранителя Юга», «ворота Огненного хранителя Юга», чаще встречается перевод «красный феникс», но мы не возражаем по этому поводу, ведь так же, как феникс, будет возвращаться из небытия к жизни в строках своих стихов забытый за тысячелетие поэт канси.

А время между тем все ближе подходит к часу Х, но будущие участники, которые будут вовлечены, чаще помимо своей воли, в молниеносную череду судьбоносных событий, те же самые, которые позже будут включены или не включены в число авторов в антологии канси, пока ещё не знают об этом.

В 809 году здоровье императора Хэйдзэя вновь серьезно ухудшилось.

Хотя и нет достоверных данных, было ли это новое заболевание или рецидив прежней болезни, которая его настигла в 794 году, а некоторые поговаривали, что это и вовсе предлог, используемый для каких-то определенных целей, а именно избежать мести «гневных» – горё, «мстительных» – онрё и «злых» духов акурё. Но как бы то ни было, Хэйдзэй отрекается в пользу своего брата, Ками-но синно, который всходит на престол уже как император Сага. Вот здесь и хотелось бы поставить точку в предыстории и перейти непосредственно к прочтению подстрочников поэзии канси. Тем более что именно в 809 году Рё-дзо назначается главой Гагакурё, как сказано, «за особые таланты и достижения в музыке и танцах, литературе и каллиграфии», и это обещало спокойную творческую атмосферу на ближайшие годы, что позволило бы ему проявить свои таланты во всем их разнообразии.

Но что-то пошло не так, а именно произошел «инцидент с отставным императором Хэйдзэй», или, как называли это событие раньше, инцидент Кусуко.

После отречения экс-император вместе со своими приближенными, состоявшими у него в свите, со всеми женами и наложницами переехал обратно в Нару – то есть туда, откуда его отец, покойный император Камму, так стремился вырваться, по большей части, из-под власти буддийских монастырей.

Экс-императору Хэйдзэю тридцать семь лет, он считает, что младший брат, которому только исполнилось двадцать четыре года, будет воспринимать его как своего наставника и прислушиваться к его советам и пожеланиям. В то время как сам император в отставке, почти не осознавая этого, считал своими желаниями те, которые были вложены ему в голову наиси-но ками (главной распорядительницей) его Внутренних покоев, дочерью застреленного архитектора Нагаока-кё и матерью одной из его наложниц. Точно так же, как и ранее, так и в этом случае отставной император снова стал вольным или невольным соучастником политической борьбы представителей клана Фудзивара за власть.