– Большой? – спросила она.

Луппе кивнул.

– У меня еще никогда фингала не было, – глубоко вздохнув, сказала Вика, – только у Лешки. Представляю, что скажет папа…

Луппе потупил взгляд.

– Я с тобой пойду… скажу, что я во всем виноват…

– Папа будет злиться.

– Ну и что, все равно пойду.

Вика пожала плечами.

– Ладно, пойдем, – сказала она.

Луппе поднял со льда обломок клюшки и со злостью швырнул его обратно в сугроб. По дороге домой дети молчали.

Около калитки Вика повернулась к Луппе и, показав ему подбитый глаз, еще раз спросила:

– Сильно?

Он внимательно осмотрел синяк и чуть заметно кивнул.

Поднявшись по ступеням, Вика закрыла подбитый глаз ладошкой и открыла двери.

– Что-то ты сегодня рано, – раздался из комнаты голос отца.

– Папочка, ты только не ругайся, – произнесла в ответ Вика.

Из кухни вышел черный кот и внимательно посмотрел на Луппе. Вслед за ним в прихожей появился мужчина в майке и трениках. Он был весьма крупным, но не толстым. Сдвинув очки на нос, он пошевелил усами и закашлялся. На залысине виднелась испарина. Чихнув три раза, он вытащил носовой платок и громко высморкался.

– Проклятая простуда!

Бросив подозрительный взгляд на Луппе, он посмотрел на дочь.

– Папочка, ты только не ругайся, – не убирая ладони с глаза, повторила Вика.

– А я должен ругаться? – настороженно спросил отец.

– Пообещай, что не будешь, – настойчиво потребовала Вика.

– Ну хорошо, – скрестив на груди руки, сказал он, – обещаю, что не буду. Выкладывай, что натворила?!

Вика медленно отвела ладонь от глаза.

– Вот… – тихо сказала она.

Синяк сиял всеми цветами радуги. Брови отца полезли на лоб.

– Как это?.. Где это?

Он присел рядом с дочерью и, взяв ее за подбородок, внимательно осмотрел заплывающий глаз.

– Да уже все нормально, – весело сказала она, – мы в хоккей играли…

– Да уж, нормальней не придумаешь!

Отец был очень недоволен.

– Это я во всем виноват, – пробубнил Луппе, – это все из-за меня. Я ей нечаянно ледышкой в глаз попал.

– Ну, спасибо, что не выбил! – покосившись на Луппе, сурово признес отец. – Хоккеисты… В настольный сначала бы научились, а потом уж на лед шли.

– Как это в «настольный»? – удивленно спросила Вика. Отец глубоко вздохнул.

– И в кого ты такая?.. – покачав головой, произнес он и зашел на кухню.

Вика взглянула на Луппе и пожала плечами. Через минуту отец вернулся с чем-то завернутым в кухонное полотенце. Он снова присел рядом с дочерью и приложил сверток к синяку.

– Это лед, подержи так. Хотя, наверное, этим уже не поможешь.

– Папочка, ты говорил про «настольный», а как это?

Отец посмотрел на дочь, и по его губам скользнула улыбка.

– Неугомонная. Один ветер в голове! Чуть глаз тебе не выбили, а ты все про игры думаешь.

– Ну па-а-ап, уже нормально все! Расскажи про «настольный»!

Отец поднялся на ноги, покачал головой, накинул на плечи старенькую фуфайку и вышел в сенки.

– Куда это он? – удивленно произнесла Вика.

Луппе развел руки в стороны.

– Ладно, раздевайся, пойдем ко мне в комнату.

– Может, я лучше домой пойду?

– А ты домой хочешь? Или Лешку боишься? – нахмурившись, спросила Вика.

Он покачал головой, молча снял пальто и разулся.

Луппе обвел взглядом комнату Вики. Несмотря на беспорядок, ему все здесь нравилась. Больше всего его внимание привлекло обилие игрушек, которые находились где угодно, только не в предназначенном для них месте. Создавалось впечатление, что Вика играла тогда, когда ей предоставлялась такая возможность. Игрушки лежали на полу, на окне, на кровати, и, судя по тому, что они были на столе, Вика играла даже тогда, когда делала уроки. Луппе улыбнулся. На столе, помимо игрушек и школьных принадлежностей, лежало несколько разноцветных карандашей, альбом для рисования, скомканные фантики и две конфеты в ярких, красно-желтых обертках. Луппе придвинулся поближе, оперся рукой о край стола и, глядя на сладости, проглотил обильную слюну.