– Им теперь не до нас, заходи в нос и ложись на прежний курс.

«Мистер суровость» утвердительно кивнул и исполнил приказ. «Везучий», дабы не попасть под бортовой залп, обошёл спереди английский фрегат и вернувшись на прежний курс, стал стремительно оставлять за кормой то, что ещё несколько минут назад было полноценным боевым кораблём, а ныне представляло жалкий обрубок, лишённый почти всей парусной оснастки.

Ветреная Фортуна в тот день явно благоволила Раулю – один из выпущенных зарядов перебил центральную мачту, которая не только обрушилась на капитанский мостик и смяла штурвал, но и сорвала все реи с крайней мачты. В одночасье английское судно лишилось управления и почти всех парусов, что ставило крест на самой возможности продолжения боя.

Угомонив разбушевавшуюся эйфорию, Рауль подошёл к краю капитанского мостика. На палубе продолжалось буйное веселье, люди, считавшие себя покойниками, словно не могли поверить, что по-прежнему продолжают дышать.

– Господа, буду откровенен, – командным голосом начал Рауль. Все мгновенно замолчали и обратили взоры к нему. От такого внимания на короткое время Раулю стало не по себе, но он быстро поборол смятение и ни единым движением не выдал своего смущения.

– Это был мой первый бой, – ещё более уверенно продолжил он, – и не будет преувеличением сказать, что таким великолепным итогом я обязан исключительно вам.

Палубу мгновенно огласили восторженные крики, толкая Рауля в распростёртые объятия его раздувающегося тщеславия. Сердце бешено колотилось, а воображение рисовало те блестящие перспективы, которые отныне его ждут. Первые плоды непростого выбора, сделанного в Париже, уже привели его к личному триумфу, не сравнимому по значимости со всеми достижениями его жизни в старом свете.

Море всё так же спокойно качало корабль, но теперь на его поверхности отражались лучи заходящего солнца, окрашивая волны в золотистые оттенки. Небо постепенно приобретало глубокий пурпурный цвет, на фоне которого потрепанный корвет выглядел особенно зловеще. В воздухе витал запах пороха и солёной воды, смешиваясь с ароматами воли и победы.

«Мистер суровость», поставив вместо себя одного из матросов, подошёл к Раулю.

– Необходимо проложить курс и заняться телами, – тихо произнес он ему на ухо.

Волна торжества и триумфального самолюбования мгновенно спала, и лицо Рауля приняло сосредоточенное выражение. Он отдал соответствующие распоряжения, и оставшиеся в живых члены экипажа начали наводить порядок на судне и избавляться от тел своих погибших товарищей, пока те не стали источать трупный запах.

На правах исполняющего обязанности капитана, перед Раулем возникла необходимость сверить их текущее положение и убедиться в правильности курса, но вначале он подошел к телу капитана и опустился на колени. Бережно он снял с него обломки досок и сложил руки на груди. Лицо погибшего застыло в маске бесстрашия с холодным пронзительным взглядом. Некоторое время Рауль смотрел в эти искренние глаза человека, который был ему очень симпатичен, невзирая на скоротечность их знакомства и природную черту Рауля сторониться незнакомых людей. Аккуратно прикрыв ладонью веки капитана, Рауль поднялся.

– Прощайте капитан, обещаю, что воспользуюсь вашим советом, – с печалью произнес он.

Капитанская каюта встретила Рауля и «мистера суровость» скромной обстановкой: кровать, стол с несколькими стульями, сундук и шкаф, внутри которого скрывался небольшой металлический ящик, судя по всему, являющийся тем самым святилищем секретной информации, кою регулярно перевозил «Везучий». Не считая себя вправе заглядывать внутрь, Рауль даже не пытался заинтересовать себя вопросами о его возможном содержании. Как и полагается истинному офицеру, его внимание сразу привлекла навигационная карта. Присев за стол, Рауль внимательно изучил ее.