Заложник одной роли DoRaH

В подобных сюжетах всё всегда начинается с детства. Но эта история берёт начало с самой пиковой точки успеха, когда выше остаётся только космос.

Добро пожаловать в мир Театра! Театра необычного. Весь его шарм заключался в одном единственном человеке, рвущим кулисы на части. Он был одним из тех, кто в одиночку тащил на себе бремя своей профессии, своего бремени и мастерства. Многие покупали билеты и приходили на спектакли только ради него. Знакомьтесь: Харви Флек! О его таланте можно говорить многое. Но лучше показать.

Был генпрог – день последних репетиций перед премьерой нового спектакля. Сюжет был полностью авторским, разработанным лично главным театральным режиссёром. Даже сам Харви принимал не последнее участие в его написании. В частности, он занимался своим персонажем. Нет, это вовсе не был главный герой. По задумке он являлся второстепенным персонажем по фамилии Феникс.

Почти все движения, все реплики доведены до идеала. Каждый актёр знал своё место, все настолько вжились в произведение, что будто бы уже и не играли. Даже сам Дедушка бы похвалил их за игру.

– Давайте ещё раз! – кричал режиссёр, когда эмоция спала с губ брюнетки, сидящей на кресле.

Сцена началась заново. Персонаж Харви постучал в дверь и вошёл, прихрамывая на одну ногу. Он повесил свою шляпу на деревянный крючок.

– Ты изменяла мне! – воскликнул он, бросив свою шляпу на пол, – как ты посмела?!

– Милый, не верь этим слухам! – подбежала к нему актриса, играющая жену, – как ты мог усомниться в моей верности?!

– Я видел всё своими глазами! Ты предала меня!

Персонаж Харви взял хрупкую даму за плечи и толкнул её в кресло. Та упала. Но лицо, которое он видел в падении, не удовлетворило актёра. Он остановил сцену, подняв обе руки.

– Нет, это не то!

По залу пронёсся хор усталых вздохов

– Давайте сделаем перерыв? – предложил кто-то, спрятавшийся в тени.

Харви и его напарница Лиза кивнули. Удалившись за кулисы, они сели за общий стол, на котором было ещё горячее кофе. Девушка взяла так нужный ей напиток, сделав глоток.

Харви смотрел на неё с раздражением.

– Ты не боишься меня, – сквозь зубы прорычал он, вглядевшись в её лицо.

Та ухмыльнулась.

– Мне надо бояться, чтобы играть с тобой на сцене?

– Я говорю про падение в кресло. Ты ведь знаешь, что я не прощу измену. Я буду негодовать! Ты обязана бояться такого мужа!

– Харви, я постараюсь, – кивнула Лиза, – зритель видит всё не как мы. Он не заметит моего лица в момент падения, расслабься. Всё произойдёт слишком быстро.

– Но это ненатурально! – воскликнул актёр, – все должны выкладываться на полную, иначе Театр рухнет! Тут всё серьёзно!

В это время мимо проходил его бывший сокурсник и нынешний лучший друг Генри. Увидев такое раздражение, смешавшееся с гневом, он поспешил подать свой голос.

– Харви, угомонись. Лиза постарается сделать всё. Но не все же актёры так вживаются в роль, как ты. Просто делай свою работу, а чужую не трогай. Мы ведь перетираем.

– Завтра выступление, – ответил тот, обернувшись, – завтра мы тоже будем репетировать?! Все должны сыграть идеально! Прожить свои роли!

– У тебя откуда-то в голове мысль, что от каждого нового спектакля зависит вся твоя жизнь.

Мастер живёт своим делом. Настоящий профессионал не представляет жизнь без ремесла, которому учился многие годы. Возможно ли, что этот спектакль станет последним, если все не выложатся по полной? Нет, конечно нет. Но вот Харви… Он не может не излить всего себя.

Доктор Кади вошла в белую палату. В её руках несколько документов, которые легли на ранее пустой стол. К ней завели пациента. Длинные отросшие волосы мешали разглядеть худое лицо, мешки под глазами, пару кривых зубов, блистающих при кривой улыбке.

Его усадили на стул. Он смотрел куда-то в пол или себе на колени. Одет был, как одеты все здесь. Простые белые штаны, голубая кофта на размер больше и с надорванным рукавом, простая лёгкая обувь.

– Добрый день, Харви, – улыбнулась доктор Кади, вглядевшись в него, – как прошёл ваш день?

Тот ничего не сказал. Он почти всегда молчал. Скромный тихий парень, развалившийся на стуле. Со стороны можно было подумать, что он мёртв. Но его шевелящиеся губы говорили о другом.

– Хотите курить? – спросила доктор Кади, – я принесла вам пепельницу.

– Я не курю. Терпеть не могу никотин.

– Я видела, как вы курите во время прогулки.

Он поднял голову и помотал ей. В том, что никотин вызывает у него лишь раздражение, не было лжи. Но и женщина не врала.

– Это Феникс. Он курит.

– Ваш персонаж, которого вы играете. Но вы уже не на сцене. Вас выгнали из театра. Помните почему?

– Весь мир – театр, – чуть громче ответил больной, пододвинувшись.

В нём проснулся интерес. Что там может знать об искусстве актёра простая докторша? Её честь – прописывать пилюли и следить, чтобы заболевший их глотал.

– Тем не менее, вы помните, почему вас выгнали?

Пациент облокотился на спинку стула. Он улыбнулся, его растянувшиеся губы показали гордость за содеянное.

– Конечно помню. Это случилось во время премьеры нового спектакля…

Публика уже собиралась в зале. Красные спинки кресел скрывались за телами людей в деловых нарядах.

Все работники нервничали, обсуждали то, что вот-вот должно случиться, готовились к выходу. Премьера – это самое волнительное, что может произойти в театре. И даже сложно понять, кто волнуется больше: зритель или актёр? А может, самым волнующимся был режиссёр, грызущий ногти в тени?

Началось выступление. Харви следил за игрой коллег, скоро его выход. За стуком своего сердца он не слышал, о чём говорят остальные. А все мысли крутились только вокруг собственной роли. Заученная на зуб речь повторялась в голове. В себе он был полностью уверен, но поглядывал на Лизу – жену своего персонажа.

К этому времени она была одета в свой костюм. Помада смазана на левом крае губ, будто от страстного поцелуя с любовником. Харви смотрел на неё и ощущал ревность. Он бы прямо сейчас набросился на неверную жену с обвинениями! Но так нельзя. Эту сцену должны увидеть люди.

– Через пару минут наш выход, – похлопал его по плечу сзади Генри, – я в тебе не сомневаюсь. Заставь зрителей вскочить с сидений!

– А в ней сомневаешься? – спросил тот, указав пальцем на Лизу.

Друг ничего не ответил. Его огорчило недоверие великого актёра к своим сослуживцам, что жизнь должны отдать на сцене. Лиза не прокручивала в мыслях текст, она совсем не готовилась к роли в те последние минуты. Это… непрофессионализм. Она не справится. Придётся всё делать самому.

Наступила их очередь. Лиза и Генри вышли первыми.

Харви смотрел, как супруга и любовник, коего играл лучший друг, признаются в любви, готовят побег.

Кулаки сжимались от ярости. Актёр смиренно стоял в тени, считая секунды до выхода. Эмоции, что он ощущал, были самыми настоящими. Он лепил их в своём воображении два месяца упорных репетиций. Всё это ради момента, идущего меньше десяти минут. Но эти минуты станут самыми важными в жизни актёра. Он покажет зрителям, что значит театр. Он заставит их вскочить с сидений от шока.

– Пошёл, – шепнул помощник режиссёра сзади.

Голос в голове Харви замолк. На сцену вышел не он, но Феникс. Разозлённый мужчина с яростью открыл дверь. Обличённая супруга посмотрела на него с фальшивым испугом. Любовник пропал.

– Ты изменяла мне! – воскликнул Феникс, и слюна полетела из его рта от ярости.

Всю жизнь он старался ради того, чтобы жена себе ни в чём не отказывала. Он работал днями и ночами в больнице, чтобы удовлетворить все её желания, все мечты. И вот такая благодарность ему?!

– Милый, не верь этим слухам! – подбежала жена, утирая пальцем смазавшуюся помаду, – как ты мог усомниться в моей верности?!

– Я тебя ненавижу. Ты испортила мою жизнь…, – тихо прошептал Феникс.

Режиссёр в тени удивлённо нахмурился. Харви забыл слова? Почему он импровизирует? Этого нет в его тексте!

Феникс толкнул жену в кресло, склонившись над ней и закрыв своей спиной свет софитов. Лицо исказилось в желании мести, в ненависти к женщине и жалости к себе. Он наложил руки на её тонкую шею. И начал душить, смотря, как глаза округлились. Она испугалась. Потому что сила, с которой Феникс сжимал её горло, была настоящей. Только так можно выбить из этой актрисы хорошую игру!

В голове сделалось пусто. Весь текст, которой он должен был произнести, стал не так важен. Прямо сейчас идёт сцена убийства. Но ему не хватает духу. Не хватает сил убить её по-настоящему.

Лиза задыхалась. Она пыталась ухватить мужа за лицо, но её тело слабело. Момент длился слишком долго. Зритель начал понимать – всё по-настоящему. Это новый уровень игры. И Харви улыбнулся.

Вдруг кто-то взял его сзади за одежду и стал оттаскивать. Кто это? Любовник?! Лиза схватилась за горло, упав на пол. Она кашляла и хрипела.

Люди вставали со своих кресел. Они испуганно охали, осознав, что чуть не произошло на их глазах. Харви смеялся. Он идеально исполнил свою роль.

– Вы едва не задушили актрису, с которой работали, – произнесла доктор Кади, – и после этого вас выгнали из театра, я права?

Пациент кивнул. Он улыбался, вспоминая тот день. Он наслаждался лицом, которое всплывало в его воображении. Лицо испуганной жены, что осознала – муж её убьёт. Это было великолепно. Подобную эмоцию невозможно воссоздать, не оказавшись на пороге смерти.