Но весной произошел и другой случай, который Вика наблюдала в автобусе, где оказалась, будучи задержанной вместе со своей университетской подругой. Сейчас журналистка старалась не думать об этом эпизоде.

Виктория обостренно воспринимала необоснованное насилие со стороны силовиков по отношению к мирным гражданам. Поэтому порой в ситуациях, когда безопаснее было бы промолчать, она не могла совладать со своими эмоциями. Не исключено, что и это сыграло определенную роль в ее увлекательном распределении в глубинку на мизерную зарплату.

Вика оторвала взгляд от блокнота и, приложив ручку к подбородку, проницательно посмотрела на молодого офицера.

– Простите меня, товарищ милиционер, но давайте вы будете делать свою работу – разыскивать виновных и подозреваемых, а я свою —рассказывать людям, что происходит и что при этом делает милиция. Хотя бы, чтобы они знали, что их жизням может угрожать опасность.

Дима вспыхнул. Он подумал, что уже можно начинать аккуратно и сдержанно хамить. Тем не менее он постарался взять себя в руки.

– Мне показалось, или только что вы сами начали меня учить, как мне делать мою работу?

– Окей, начнем сначала, – ответила Вика. – Я не собираюсь вас ничему учить и прошу того же по отношению ко мне. И, пожалуйста, если вам есть, что добавить, то я умоляю вас, поделитесь хоть чем-нибудь. Ведь полное молчание с вашей стороны в глазах людей будет признаком вашего бездействия.

Дима выдохнул и разозлился еще сильнее. Он почувствовал, что журналистка берет его на крючок. Он задумался и попробовал с ней договориться.

– Хорошо, Виктория. Я поделюсь, чем владею, но, пожалуйста, постарайтесь как можно осторожнее преподнести эту информацию.

Вика молчала, с надеждой глядя на милиционера. Дима продолжил:

– Итак, анализ крови показал, что Мария накануне принимала алкоголь. Сейчас сложно сказать, насколько опьяневшей она была. Но как она собиралась вести машину – не понятно. Момент второй: к парковке она шла от своего любовника, ну или выразимся приличнее – молодого человека. Я осмотрел его квартиру и взял показания. В данный момент он фигурирует в деле как свидетель, так как он последний, кто видел ее живой. Не считая, конечно, убийцы, если вдруг таковой имеется.

– Вы считаете, что это всё же могло быть убийством?

– Повреждения от укусов, а летальным стало одно из них, конечно, свидетельствуют не об этом…

– Но вы всё же допускаете, что ее мог убить человек и… эммм… замаскировать останки подобным образом?

Дима пожалел о сказанном и начал злиться, в том числе и на себя. Версию о том, что на девушку умышленно могли натравить пса, следует держать подальше от прессы. Милиционеру вновь показалось, что журналистка пытается быть умнее его и берет на себя инициативу.

– Кажется, мы договорились, что не будем давать друг другу рекомендаций.

– Я согласна. Простите, что перебила.

Слегка смутившись, Дмитрий продолжил:

– Останки покойной показывают, что она была жестоко растерзана. Пока что продолжается экспертиза, но по характерам повреждений мы считаем, что ее загрыз какой-то дикий или одичавший зверь. Скорее всего, стая бешеных собак или волков на нее не нападала.

– Ваша главная подозреваемая – Ольга Лисицына, хозяйка псарни?

– Верно. Но мы не спешим с обвинением. Будь то халатное отношение к содержанию собак либо непреднамеренное или даже умышленное убийство, например, если она натравила по той или иной причине псов, мы должны… хммм… найти соответствующие доказательства.

– А как вы думаете, у Ольги мог быть мотив?

– Сказать по правде, я продолжаю ломать голову над этим вопросом и однозначного ответа у меня пока нет.