Солнце, поле, тра-ля-ля

Как же я люблю тебя!

Тут пшеница подрастает,

Бабочка в цветах летает…

Давно ли мы сами были такие же. Мы переглянулись с Евой и захохотали.

– А помнишь, когда нам было по семь, ты сочинила считалку, которую можно было произносить только шепотом. Что-то про город…

– Да, – я хихикнула. – Кто последний, едем в город.

– До сих пор оглядываюсь, не услышат ли взрослые, – Ева шутливо вытаращила глаза. Ох, еще чуть-чуть и мы станем этими взрослыми.

– Да, Ева, только от этого ничего не поменяется. Разговаривать свободно можно будет только наедине.

– Я надеюсь, к тому времени ты перестанешь выдумывать революционные считалочки. – Мы громко расхохотались.

Мы прошли до конца первого участка поля. Вдалеке, на другом конце второго участка были видны рабочие, среди которых и мой папа. С такого расстояния он меня не узнает. Здесь, конечно, не запрещено находится, но я старалась поменьше попадаться ему на глаза. Тем более в шлепках, в апреле!

Мы шли и смеялись над какими-то глупостями, когда заметили, что Соня остановилась и прижалась носом к сетчатому забору.

Ева насторожилась:

– Ты чего там?

– Там кто-то есть, – возбужденно сказала Соня, чуть не подпрыгивая, и ткнула пальцем за деревья.

Мы с Евой приблизились и нахмурились, силясь разглядеть что-то.

– Никого там нет, выдумывать – это плохо, Соня! – Ева взяла ее за плечо, погрозила пальцем и повела дальше.

Я задержалась еще на минутку. Кусты зашевелились, я задержала дыхание. Неужели я увижу хоть что-то интересное?! Зайцы и лисы здесь не редкость, а вот кабана, волка или медведя увидишь нечасто. Но нет, больше ничего не было. Я догнала девочек, и мы зашагали вместе. Дойдя до начала второго участка, мы присели на край поля, Ева достала из кармана по сухарю, и мы сгрызли их, любуясь молодыми листочками на деревьях за забором.

Солнце стояло высоко. Соня с Евой играли в ладушки. Я откинулась назад, закрыла глаза и подставила лицо солнцу. Весна – мое любимое время.

– Привет, красавицы!

Ева вскрикнула и закрыла ладонью рот. Я широко распахнула глаза. Они не сразу сфокусировались оттого, что я долго смотрела на солнце, хоть и с закрытыми веками.

Ева, обхватив Соню, уже стояла на несколько шагов позади меня.

А за забором стоял молодой парень с корзинкой в руках. Он был одет в синие брюки и обтягивающую черную футболку. На голове – шляпа с козырьком. Она походила на шапку наездника, рисунок которой я видела в книге, но козырек был значительно больше. Не знаю, почему, но именно эта шапка сразу привлекла мое внимание. Волосы явно коротко подстрижены, хоть и мало что можно было разглядеть из-под этой шапки. Одно я могла сказать точно: он очень красив. Его улыбка и белые зубы приковывали к себе взгляд. Гладко выбритая и без единого изъяна кожа. А в одном ухе у него – просто невероятно! – сережка. Он словно инопланетянин – настолько отличался от всех наших мужчин.

Вдруг я поняла, что уже целую минуту просто смотрю на него с открытым ртом. Я опомнилась, прикусила губу, встала и отряхнулась.

– Здравствуйте! – тихо сказала я.

– Не разговаривай с ним! – испуганно прошипела Ева.

Он улыбнулся еще шире и подошел к забору вплотную. Переложил корзину в другую руку и протянул ладонь сквозь дырку в заборе.

– Дима, – представился он.

Я застыла на месте, посмотрела на его руку, она была чистой и мощной, но не изнуренной работой, как руки мужчин нашего поселка. Если бы я протянула руку, то могла бы дотронуться до нее. И это было бы сущим безумием. Он разглядывал меня совершенно неприкрыто. Теперь мне стало понятно, что значит хищный взгляд, о котором иногда пишут в книгах. А особенно хищной, но от этого еще более потрясающей, была улыбка. И я все-таки подняла руку, нет даже не так – я обнаружила, что моя рука протянута вперед, еще несколько сантиметров, и я дотронусь до него.