Дом номер сорок семь был предпоследним по левую сторону улицы. В гости к дяде Прохору Яна не собиралась, но на крыше его дома красовалась кованная фигурка петушка. Флюгер слабо повернулся, указывая направление ветра.

Дом напротив выглядел необитаемым. Окна заколочены, двери заперты. Яна осторожно поднялась на крыльцо, между делом восхитившись ажурной резьбой, которая украшала деревянные столбики, подпиравшие крышу. Подергала дверь. Заперто. Доски под ногами сильно скрипели, и Яна поспешила спуститься. Она шла мимо окон, останавливаясь у каждого, чтобы выяснить, откуда петушок на крыше соседнего дома виден лучше всего. За этим занятием ее и застал, мягко говоря раздраженный, майор Коршенев.

– Не хотите объяснить, зачем вы бегаете вокруг дома?

– Не хочу. – Яна покачала головой. Неожиданное появление служителя закона не заставило ее отказаться от задуманного. – Вы меня отвлекаете.

Она переместилась к следующему окну. Да, вероятнее всего это. Из двух других обзору мешают деревья. Хотя для чистоты эксперимента лучше бы смотреть из дома.

– Яна Антоновна, вы хорошо себя чувствуете? – зло осведомился Павел.

– Замечательно.

Яна продолжала прикидывать, как ей попасть внутрь. Навыком открывать гвоздем любые замки обладал только ее литературный персонаж. Попробовать через окно? Высоко.

Павел с интересом наблюдал, за тем как писательница с третьей попытки ухватилась за подоконник, поставила ногу на фундамент, подтянулась, перехватилась за одну из досок, которыми было заколочено окно… А дальше, как и следовало ожидать, гнилое дерево треснуло, гвоздь остался в раме, а Яна с куском доски в руках шлепнулась в грязь под ноги Коршенева.

– Не ушиблись?

– Могли бы и поддержать.

Раздосадованная Яна бросила доску.

– Могу задержать за попытку взлома. Хотите?

– Нет. – Она встала. – Не хочу. Я не собираюсь ничего выносить из дома, но попасть внутрь мне необходимо.

– Зачем?

– Какая разница. – Яна сунула руки в карманы. – Вы мне вряд ли поможете, даже если я объясню. Только подумаете, что у меня не в порядке с головой.

– Эту стадию я миновал, когда ехал помогать вам искать петушка на палочке.

– Хорошо. Я предполагаю, что в этом доме могли жить мои биологические родители. Я хочу понять, куда они исчезли, и как я оказалась на железнодорожной станции с проломленной головой.

Синдром приемного ребенка. Беда. Павел тяжело вздохнул. Оказывая по старой памяти услуги своему учителю, он несколько раз общался с усыновленными. В большинстве своем они, неважно взрослые или дети, хотели знать причину, по которой их оставили. Частный сыщик считал, что без знаний о прошлом его клиенты не чувствуют себя полноценными. Интересно, занят ли Григорий Леонидович…. Может быть, сосватать ему писательницу и дело с концом?

– Яна Антоновна, когда это случилось? – спросил Павел.

– Мама сказала, что почти тридцать лет назад. Сама я мало что помню. Вроде бы из моего окна был виден флюгер. Только не знаю этот или какой-то другой.

– Хорошо, – майор начал про себя считать до десяти. – Допустим, вы войдете. Что вы хотите там увидеть?

– Не знаю! – Яна зло посмотрела на окно. – Может быть и ничего. Но я не уеду, пока не побываю внутри. Я скоро с ума сойду от своих снов.

Павлу не нравилось, как она выглядела. Если не в истерике, то на грани ее. А единственным успокоительным, которое он мог ей предложить, была хорошая затрещина.

– Хорошо. Входим, смотрим и сразу уезжаем. Договорились?

– Да. – Яна быстро кивнула. – Подстрахуете меня?

– Зачем? Войдем как приличные люди. Через дверь.

Яна, было, открыла рот, чтобы предупредить о ветхости высокого крыльца, но не успела. Павел, обуреваемый желанием как можно скорее покинуть деревню Ветлищево, быстро взбежал по отчаянно скрипящим ступенькам, сделал шаг к двери и часть площадки крыльца, не выдержав его веса, ожидаемо, провалилась. От последовавшего за этим монолога покраснел даже кованый флюгер. Яна про себя даже порадовалась, что Павел застрял и не сможет быстро выбраться.