Я просто не понимал, что я сейчас должен думать. Все в том же состоянии полуступора я посмотрел на руки. Такие могли принадлежать молодому парню – гладкая загорелая кожа, крепкие кисти. Несколько раз сжал-разжал кулаки, тупо наблюдая, как от усилий немного вздуваются вены.

Покрутил головой, оглядывая комнату и подсознательно ожидая, что в воздухе возникнут надписи. Ну, как это всегда бывает в книгах, когда герой попадает внутрь компьютерной игры. Если это виртуальный мир и я вступил в игру, то совсем скоро я узнаю условия и смогу набирать очки силы, храбрости, меткости, ну и так далее.

Очевидно, состояние ступора мешало мне здраво мыслить, потому что я все сидел и ждал надписей, а они так и не появились.

Зато появилась крепкая пожилая женщина в очень странной одежде. Бесформенное платье-хламида из какой-то грубой ткани, похожей на мешковину или рогожку, большой белый передник и потрескавшиеся от старости туфли, больше смахивающие на калоши. Щедро сдобренные сединой волосы убраны в какую-то странную нашлепку на голове. Это была та самая женщина, которая протирала мне лицо тряпкой и поила бульоном.

-- Очнулся, сынок?

Я попытался кивнуть в ответ, и голова взорвалась резкой болью. Машинально поднял руку и вновь нащупал над левым ухом огромную шишку и рассеченную кожу. Женщина, с мягким сочувствием глядя на меня, спросила:

-- Болит? Может все же лекаря позовем?

Я молчал, совершенно не понимая, что ей ответить, кто она такая и как я здесь оказался. А главное, я не понимал, откуда у меня чужое тело. Может быть, поэтому предложение женщины меня испугало – придет еще один человек, этот самый лекарь и начнет задавать вопросы. А что я ему смогу сказать?

Однако трясти головой я больше не рискнул и пока судорожно соображал, что и как сказать, мое тело, почти самостоятельно, ответило женщине:

-- Да ну его к Трогу, твоего лекаря.

Женщина вздохнула, непонятно лишь – с облегчением или с огорчением. Положив на стол какой-то сверток, принесенный с собой, она чуть укоризненно заговорила:

-- Сынок, ты бы не пил столько. Ведь каждую седмицу приносят чуть живого. Другой раз и покалечить могут.

-- Отстань, мать.

Я снова вернулся в кровать, развернувшись к ней спиной, с ужасом проигрывая в голове этот диалог. Когда я сказал «Отстань, мать», я обращался именно к своей маме. Точнее, не к своей, а к маме того, кто жил до меня в этом теле.

Ситуация была совершенно непонятная, от выброса адреналина у меня глухо бухало в груди сердце, и мне казалось, что это слышно на всю комнату. Что со мной случилось? Это реинкарнация? Это ад или рай? Или, может, это просто сбой в матрице? Кроме того, что за странный язык, на котором мы с ней говорили?

Ответов не было. За спиной тихонько шуршала женщина, которую я автоматически назвал матерью. Она совершенно искренне считала меня своим сыном, а я даже не запомнил имени, которым она меня назвала, и не слишком понимал, как мне действовать дальше.

Все же тело, которое мне досталось, было на редкость здоровым – сердцебиение утихало. Просто так лежать и гонять бестолковые вопросы в голове становилось скучно. Кроме того, организм потребовал посещения туалета. Судя по обстановке в комнате, ватерклозет здесь не предусмотрен.

Решив, что без сбора информации я все равно ничего не узнаю, я уселся на кровати и как-то интуитивно почувствовал – не надо задумываться над языковыми проблемами, надо просто говорить.

-- Мама, я бы хотел на улицу выйти.

Женщина, что-то делавшая у стола, резко повернулась и почти испуганно глядя на меня, взялась рукой за собственное горло. Потом, почему-то шепотом спросила: