Потом Матвей заговорил:

– Прости, всегда теряюсь в присутствии хорошеньких девушек, вот и несу, сам не знаю, что!

Не зная, как ответить на неожиданное признание, я перевела разговор, ухватившись за одну из сказанных им ранее фраз:

– Почему за двадцать пять лет? Ты что, начал обольщать женщин еще в роддоме?

Матвей, как мне показалось, обрадовался возможности возобновить наш шутливый разговор:

– О, да! Первой жертвой стала акушерка, придя в восхищение от моих прекрасных глаз, но тогда я, к сожалению, не имел возможности вернуть ей комплименты!

Я присмотрелась. Глаза у него и впрямь были потрясающие, темные, бархатистые, в окружении длинных густых ресниц. Глаза принца из восточных сказок. В целом Матвей принадлежал к тому типу людей, чья внешность не бросается в глаза сразу, но чем больше вглядываешься, тем больше проникаешься симпатией. У него было интересное лицо, живое, подвижное. Умное. Я успела заметить, что за книгу он читал, ожидая моего появления. Если бы он взял первое, что попалось под руку, логичнее было бы обойтись мужским журналом. Стейнбек же, я точно помнила, стоял на дальнем стеллаже, а, значит, выбрал он его целенаправленно. Что ни говори, но если человек читающий, для меня это всегда аргумент в его пользу! И тут же вспомнила его слова «избавиться от хлама». Разве книголюб скажет такое? Ничего не понимаю.

– Ульяна, поверь, мне безумно приятно, что ты попала под мое обаяние. Только прохожие могут неправильно истолковать увиденное.

Я встрепенулась. Мы стояли слишком близко друг к другу, и я впрямь засмотрелась на Матвея. Вернее, задумалась, но ведь о нем же! Я отступила и вернулась, чтобы запереть дверь. Наваждение какое-то! С момента приезда сюда я превратилась в какую-то легкомысленную свистушку, млеющую при появлении рядом мало-мальски стоящего мужчины. Или это фамильное обаяние Черновых так действует?

Городская библиотека находилась всего в нескольких кварталах от центра. Подумав, я сообщала Матвею, что обратно вернусь пешком, тем более что меня обступили восторженные сотрудницы библиотеки, жаждущие пообщаться.

Он улыбнулся и сказал:

– Жаль, что наша встреча оказалась короткой. Буду с нетерпением ждать вечера!

Я чувствовала, что мне сверлят спину любопытные глаза сотрудниц и поспешила скрыть смущение. К счастью, библиотекари – особые люди, которых свалившиеся на голову книжные поступления интересовали куда больше, чем обаяние Матвея. Они принялись разбирать коробки, не переставая высказывать восторги и признательность в адрес Саймона. Потом, незаметно, разговор переключился на прежнего хозяина магазина:

– Борис Федорович, царство ему небесное, душевный был человек. Но уж больно непрактичный. Магазин-то ему зять отдал, но делец из него вышел никудышний. Еле сводил концы с концами. И при этом тоже нет-нет, да и подкинет нам стопку-другую книг. Народ-то у нас какой: покупать книги жадничают, а вот взять почитать в библиотеке – это с большой радостью.

Теперь стало понятно, почему магазин прогорел и почему наследники бывшего владельца с такой готовностью откликнулись на предложение Саймона. – Ну, а как оно, вообще? – отвлекла меня от раздумий одна из сотрудниц библиотеки.

– В смысле? – уточнила я.

– Ну, с Черновым работать? – в ее голосе явственно слышались завистливые нотки. – Я, как узнала, что он магазин купил, подходила, помощь предлагала, но он отказался. Вежливо так, но решительно. Мол, спасибо, обойдусь своими силами. А потом раз, узнаем, что он себе помощницу выписал из другого города.

Я растерялась. Не знала же, чем руководствовался Саймон, когда приглашал меня. Вернее, когда отказал местным библиотекарям. Что ни скажу, это будут лишь мои предположения. Да и, как я поняла, целью вопроса было не желание узнать ответ, а возможность выказать затаенную обиду. Поэтому, проигнорировав вопрос, быстро распрощалась и ушла. А для себя решила, что с местными жителями нужно быть осторожнее. Я понимала нежелание Саймона ни с кем сближаться и откровенничать. Богатый, знаменитый, с причудами, он поневоле вызывал зависть и нездоровое любопытство. В данном случае я была на его стороне. По себе знаю, как дорого может обойтись человеку вмешательство посторонних в его жизнь.