Грей увидел, как вздрогнула Нья, которая уже шла к выходу.

Как только они оказались в машине, Грей повернулся к Нье:

– Почему вы не сказали мне заранее, кто он такой?

– Что вы имеете в виду?

– Он – бабалаво, – пояснил Грей. – И вы это знали.

– Он – политик, а я… все остальное – просто слухи, – сказала Нья. – Я точно не знала. Да мы и до сих пор не знаем.

– Прошу прощения? Вы же его видели. Он в этом по самые уши увяз. От его логова мурашки по коже. И этот его слуга… что-то с парнем явно неладное, – пробормотал Грей. – Кто-то должен с этим разобраться.

– Доктор Фангва – атташе по культуре, а мальчик – один из тех, кто у него работает.

Они выехали из Белгравии и вернулись в центр. Там привычная урбанистичность Хараре разогнала остатки тревоги Грея.

– Он уже под подозрением, ведь так? – спросил американец. – Потому-то вы и решили его навестить. Арестовать или допросить его формально вы не можете, вот и использовали тему Н’анга как предлог, чтобы к нему проникнуть.

– Это был не предлог.

– А мне почему ничего не сказали?

– Потому что вам незачем было знать. Несмотря на то, что вы могли подумать, он не подозреваемый.

– Как такое может быть? – поразился Грей.

– У него алиби. Весьма надежное.

– Вы уже проверили?

– Конечно.

– И?

– Прошлую субботу он провел с Дэвидом Нотоном, высокопоставленным британским дипломатом. Он хорошо известен и вне подозрений.

– Вы говорили с Нотоном? – спросил Грей.

– Да.

«Лендровер» остановился в знакомом месте перед отелем «Миклс». Грей открыл дверь.

– Алиби или нет, но он знает больше, чем нам рассказал.

Нья молча дала ему понять, что согласна.

Консьерж сообщил Грею и Нье, что профессор Радек ждет их у себя в номере. Он сидел в мягком кресле перед полуоткрытыми коваными дверями балкона. На старинном обеденном столе громоздились книги, в застекленном шкафу чопорно выстроился фарфоровый антиквариат, а на стенах красовались живописные полотна с видами африканской природы. Горели лампы, и в комнате царила атмосфера домашнего уюта.

Расстегнутый воротничок официальной рубашки Виктора лениво обвис вокруг шеи, запонки из манжет были вытащены. Одна рука покоилась на раскрытой книге в твердом переплете, которая лежала у него на коленях, другая сжимала бокал с муарово-зеленой жидкостью. Тело профессора обмякло в кресле, веки покраснели и набрякли, но взгляд, который он поднял на Грея и Нью, был таким же проницательным, как накануне вечером.

Грей покосился в сторону балкона. Ночь уже обнимала Хараре своими бархатными руками, она принесла с собой тусклый свет уличных фонарей и редкий шепот ветерка. Виктор указал Грею и Нье на диван слева от себя, у стены. Перед ним на низком столике ждали два винных бокала, бутылка вина «Пинотаж» и тарелка с аккуратно нарезанным сыром. Виктор отложил книгу и сделал приглашающий жест в сторону угощения.

– Прошу.

Нья предпочла кусочек сыра, Грей налил вина. Виктор вздрогнул, словно очнулся от грез, и сел прямее, приведя свое внушительное тело в вертикальное положение.

– Простите, что я такой несобранный, – сказал он. – День был тяжелый.

– Возможно, тогда лучше завтра… – начала Нья.

– Ха-ха! – Комната вновь наполнилась властной энергией профессора; так ветер наполняет паруса. – Никаких завтра!

Грей рассказал Виктору о встрече с мисс Чакавой и доктором Фангвой. Профессор на миг замер с пустым бокалом в руках, а потом отставил его в сторону.

– Я раздобыл об этом бабалаво новую информацию.

– Где? – поинтересовался Грей.

– Я не раз работал в Африке, так что знакомств у меня тут много. Когда появляется такой человек… скажем так, определенная категория людей не может этого не заметить.