Начальство неожиданно веселое бодрым голосом вопрошает: сколько танков сжег? Причем вроде и без иронии. Осторожно ответил, что пока – одного подпалили, зато большого. Тут же получил заушение, что в других-то батареях и поболее набили. Вторая батарея – два танка, третья – два, пятая – три, это не считая бронетранспортеров! При том, что под бомбежкой они пострадали!

ВРИО комбата даже обиделся за свой танк и постарался его разукрасить всеми цветами и красками. Мало ли что там за железяки другие подпалили – а моя железяка здоровеннее! Метров десять в длину, да по четыре в высоту и ширину! И в руководстве такой нет, за что ручается и головой отвечает!

– Рыбак ты хороший, Бондарь! Пара таких же, как твой, на поле стоит, так поменьше размером, как доложили. Метров семь в длину, не больше!

– А я со стволом считал, товарищ капитан!

– Ну, молодец, вывернулся! Пошли пару человек, чтоб вблизи глянули и документы забрали, какие найдут.

– Никак нет, горят документы ясным огнем! – обиженный Бондарь чуточку отыгрался.

– Так пусть измерят, как должно. И быстро!

– Есть, товарищ капитан!

Бегом обратно вернулся – а там расчет спорит, языки об зубы чешет.

– Об чем спор?

– Да вот, товарщ старлтнт – кумекаем, почему он не стрелял? А уж разворачиваться – и тем более непонятное действо, – степенно ответил одноухий заряжающий.

– И что решили?

– Не тот немец пошел. Новички зеленые, так считаю. В сорок первом черта лысого они бы нас в живых оставили, пошли бы накрытия сразу (артиллерист по привычке потер то место, где вместо левого уха была у него дырка в красном рубце, стянувшем висок).

– А я думаю, очумели немцы от снарядов по лбу, гулко там, в железной коробке-то, – веско отметил наводчик.

– Не пробили же! – возразил снарядный первый.

– У меня шурин одноглазым с войны вернулся. Танкист был. Получили болванку, броню не пробила, а от удара изнутри крошка стальная откололась и секанула по лицу, как дробью с ружья. Вытек глаз-то.

– Может, и повредили ему пушку-то! – добавил усатый замковой.

– Вот сейчас и проверим: ты и ты – до танка, посмотреть, обмерить и назад. Зря головами не рискуйте, а мы подстрахуем.

Пара ловко ввинтилась в траву, остальные ждали, глядя в оба глаза. Мало ли что!

Но обошлось. Пока разведка ползала туда и оттуда, немножко умеющий рисовать снарядный первый накидал на бумажке из планшета запасливого комбатра контуры этого чудища. Сам Бондарь в это время шарил взглядом через мощь стекол бинокля по окружающей местности. Но все было тихо и спокойно, даже уже и птички какие – то затенькали над полем.

С того момента, как прибыли сюда и окапывались под бомбами, прошло всего-то два часа. А устал, словно пару дней мешки таскал бегом и далеко. Такого, чтобы лепить в танк 17 снарядов одной очередью, словно это не нормальное ПТО, а сумасшедшая зенитка, не было в опыте у много повидавшего Бондаря. И что бы там ни получилось – перепугались салаги немецкие, оглохли или их командир свихнулся, но повезло сегодня адски всему расчету и командиру первой батареи.

Обстрелять махину другие орудия смогли бы только тогда, когда танк заехал бы на орудие своими широченными гусеницами. А так – вон стоит, полыхает, и громко ахают в раскаленной утробе боеприпасы – дистанция – то смешная, рядом совсем, потому ушам неприятно.

Привычно воняло горелым порохом, потом и копаной землицей. А еще – пригоревшей на стволе краской. Подкрашивать придется, точно.

И надо было переделать еще массу дел. Окопались плохо – только орудийный дворик обозначив, а надо обязательно «карман» вырыть поглубже, куда с огневой позиции орудие скатить, чтоб не торчало мишенью. Щели для бойцов тоже нужны обязательно, расчеты опытные – уже исправность орудий проверили, глянули – не осталось ли снарядов в стволах, что часто случается после стрельб боевых, когда беглым лупят. Теперь боезапас пополнить, пустую укупорку с гильзами собрать и увезти – и пообедать не забыть, накормленный артиллерист – могуч и смел!