Мастер, разочарованный, вернулся и продолжил наблюдение за работающими Томами и буровой установкой.

Гас едва слышно – так, чтобы не мог услышать ни Холер, ни кто-либо еще, – пробормотал себе под нос:

– Я тебе сказал, а ты мне не поверил. Ну и не верь на здоровье. – Потому что он говорил правду.

В последние дни войны ООН с помощью компьютера отобрала значительное количество лучших – с генетической точки зрения – представительниц прекрасной половины всех рас рода человеческого и поместила их в гомеостатическое подземное убежище, полностью изолированное от окружающего мира… а потом занялась бесконечной процедурой уничтожения всех материалов, касающихся существования и местоположения самоподдерживающегося убежища, – все это на случай, если вторгнувшиеся на землю пришельцы, а ныне оккупанты, будучи мерзкими скользкими червяками, вознамерятся полностью изничтожить человеческую расу. Однако у пришельцев с Ганимеда подобных намерений явно не было; более того, они оккупировали захваченную Землю самым что ни на есть искусным, осмотрительным и гуманным образом – по крайней мере, так можно было судить по их политике до настоящего времени. Поэтому, рассудил Гас Свенесгард, эта колония первоклассных дамочек утратила свое значение, а также, поскольку жизнь под землей была явно не сахар, то, освободив их из заточения, он совершит вполне благородный поступок. Они будут ему только благодарны. Они проникнутся почтением к своему избавителю. В общем, так или иначе, все должно было сложиться наилучшим образом.

На дальнейшее у него были вполне определенные планы. За освобождение – сколько именно женщин там находится, Гас точно не знал: может, сотня, а может, и две – он хотел, как выразился бы его юрист Айк Блитзен, получить соответствующее вознаграждение.

Некоторые из действительно крупных владельцев плантаций, бургеров, что далеко ходить – вроде Чака Пепитона и Джизуса Флореса, – имели целые гаремы как белых, так и цветных, хотя цветные технически по законам Теннесси могли считаться только сожительницами, а не законными супругами. Более того, именно в этом и заключался весь смысл бургерства, именно это и было окончательным критерием принадлежности к нему. Ему это было известно. Как и всем прочим. Поскольку женщины стали крайне дорогим товаром. На рынках Юга они ценились куда выше, чем Томы. Хорошего коричневого Тома, скажем, можно было приобрести за пятьдесят ооновских долларов, а вот женщина… обошлась бы раз в шесть дороже, разумеется в исправном состоянии.

Именно этим он и собирался заняться – состоянием девушек, которые и были настоящим состоянием. Потому что старые довоенные ооновские деньги быстро обесценивались, по мере того как ганийские оккупационные власти постепенно изымали их из оборота или уничтожали, а тех бумажек, что они печатали взамен, никто в здравом уме даже бы и не коснулся, настолько нелепо они выглядели. Например, чьи изображения они на них печатали? Президента Джонсона? Сталина? Нет, гани решили выпендриться, покопались в истории и вытащили оттуда портреты всяких уродов вроде Канта, Сократа, Юма и им подобных. Например, взять десятидолларовую купюру с генералом Дугласом Макартуром – через месяц они совсем исчезнут. А вместо генерала появится некто по имени Ли Бо, какой-то древний китайский поэт. Да даже при одной мысли о таком кого хочешь передернет.

Таким образом, оккупационная валюта стала самым настоящим средством грабежа, с помощью которого гани пытались лишить терранцев их привычных ценностей и заменить их бесполезным хламом. И все это прекрасно понимали, даже на Севере, где всем заправляют эти несчастные червелизы, или, как их стали называть короче, чизы… причем заправляют по указке ганийского военного командования. Впрочем, чего еще ждать от чизов?