Фредерикс, внимательно слушая государя, всем своим видом старался показать, что он разделяет его гнев. Одновременно Фредерикс старался понять, что хочет от него и Николай II.

– …Три года прошло с того дня, – продолжил государь, – когда я подписал Указ об отмене ссылки на поселение в Сибирь, исключая остров Сахалин. Я полагал, что ссыльные недостаточно хороши для Сибири. По всей видимости, мне придется отменить свой Указ. В последнее время появилось слишком много желающих переселиться в Сибирь! Я попрошу вас на конец дня подготовить совещание по вопросу земств. Список приглашенных вам дадут.

Фредерикс понял – это было то, ради чего вызвал его Николай II.

Вернувшись к себе, Фредерикс стал невольно перебирать в памяти все события последнего времени, которые каким-либо образом касались Двора его императорского величества. И пришел к выводу: в обществе росло непонимание политики Двора как внутри страны, так и за ее пределами.

Фредерикс был уверен – еврейские погромы, рабочие выступления в крупных городах, бунт земств, революционное брожение среди студенческой молодежи и появление различных кружков ничего доброго не сулят. «Понимает ли это император? – размышлял Фредерикс. И сам же себе отвечал: – Наверное, понимает… Но почему тогда делает вид, что ничего вокруг не происходит?.. Теперь ко всему этому добавилось осложнение отношений с Японией и Китаем, враждебность европейских стран…»

Но больше всего Фредерикс опасался недовольства в армии и особенно среди молодых офицеров, выходцев из разорившегося повсеместно дворянства. Об этом ему не раз говорили и Куропаткин, и Ламсдорф.

…Совещание по земствам Николай II неожиданно поручил провести Фредериксу. Сам же уехал с герцогом Гессенским кататься в коляске по парку.

Перед тем как сесть в коляску, император сказал провожающему его Фредериксу:

– Земские бунты мы не потерпим… Если понадобится – будем давить их нещадно!..

Сел в коляску и уехал.

Нежелание императора быть на совещании Фредерикса не удивило. Он даже обрадовался.

Отсутствие государя упрощало положение самого Фредерикса. Он понимал: волю императора будет исполнять не он, а Плеве…

Николай II вернулся в замок только к ужину не в лучшем настроении. Тут же стало известно, что он принял решение утром возвращаться в Россию.

«Значит, что-то в России происходит, – с тревогой подумал Фредерикс. – Иначе, отчего такая спешка…»

Фредерикс уже не один раз предлагал императору подготовить царский манифест, который бы определил будущее России и тем самым успокоил общественность, особенно ту ее часть, которая тяготила к европейским порядкам.

Но Николай II каждый раз отвергал предложение Фредерикса. В последний раз прямо сказал: «Самодержавные монархи не имеют права на изложение своих воззрений в пространственных суждениях. Они проповедуют действиями».

После ужина к Фредериксу зашел генерал Куропаткин.

– С чем связан наш столь поспешный отъезд? – поинтересовался он. И тут же добавил: – Забавные мы люди… Пока не грянет гром – не перекрестимся…

– Это касается русского мужика.

– Какая разница!.. – возразил генерал Куропаткин. – Иногда полезно и у мужика кое-чему поучиться.

Фредерикс усмехнулся и внимательно посмотрел на мрачную фигуру военного министра.

– У вас плохие новости? – спросил Фредерикс, догадываясь, что генерал Куропаткин зашел к нему неспроста.

– А когда у нас были хорошие новости? – вопросом на вопрос ответил Куропаткин и продолжил: – Вчера наш посланник в Пекине Лессар передал шифровку, в которой сообщил, что японцы готовы вторгнуться в Манчжурию…

– Но мы же ведем с ними переговоры! – невозмутимо заметил Фредерикс.