– Да!

– Мы согласны взаимодействовать – и даже готовы поделиться информацией. Ну, чтобы работать… как, Гена?.. да: «в унисон»!

Верный безапелляционной мужиковатости, Ельцин даже не прикрыл трубку рукой – и Михаил Сергеевич отчётливо расслышал подсказку Бурбулис: сам Борис Николаевич с «унисоном» не был знаком. И ещё кое-что Горбачёв расслышал даже в трубку: запах перегара изо рта Ельцина.

И он не наговаривал «на непьющего руссиянина»: сразу после совещания с «ближним кругом» и перед звонком в Кремль Борис Николаевич успел «остограммиться» – и неоднократно. Только Михаила Сергеевича задел за живое отнюдь не «нетрезвый визит» российского президента. В конце концов – эка невидаль: пьяный Ельцин! Увидеть и услышать трезвого Ельцина даже для семьи было редкостью! Куда неприятнее было то, что Ельцин предложил «делёж» информацией. И куда неприятнее это было оттого, что наводило на мысли. На нехорошие мысли.

– Ты сделал правильный выбор, Борис Николаевич.

Михаил Сергеевич постарался «дать себя в эфир» записным бодрячком и оптимистом.

– Что касается согласования планов… Завтра я отбываю на отдых. Во-первых – по плану, а во-вторых – теперь можно. Мы свою работу сделали, и, как говорят футболисты, мяч – на половине ГКЧП. Будем ждать их хода – и реагировать по ситуации. Я не думаю, что их шаги застанут нас врасплох – но, как говорится, всё может быть, а берёжёного Бог бережёт. Поэтому на связи с тобой я оставляю Крючкова. Не возражаешь?.. Ну, тогда до свидания, Борис Николаевич.

Ещё не положив трубки, Михаил Сергеевич почувствовал, как под ложечкой у него болезненно засосало от мыслей, «с возрастом» ставших ещё более неприятными. Значит, Ельцин готов поделиться информацией… С одной стороны – благородный поступок: не зажилил секреты – а готов поделиться, не по-братски, так по-товарищески. А с другой: информация-то – о ГКЧП: что ещё могло заинтересовать Горбачёва!

Вопрос: откуда? Откуда у Ельцина информация, которой он может поделиться с самим Горбачёвым? С «самим Горбачёвым» – это не к вопросу «культа личности», а к вопросу значимости информации. Такую информацию о ГКЧП, которая могла бы заинтересовать Горбачёва, Ельцин мог позаимствовать… только у самого ГКЧП. Точнее: у одного или нескольких его членов.

Кто?! Кто – «стукач»?! Кого пригрел у себя на груди?! В минуты опасности для самого себя Горбачёв соображал мгновенно. Вот и сейчас за считанные мгновения Михаил Сергеевич не только «прошёл по вехам», но и успел оценить кандидатуры. Да и «узок круг их», как сказал бы Владимир Ильич. Никаких «тёмных лошадок»: известные всё лица. Лица членов ГКЧП. А эти лица, хоть в лицо, хоть с тылу, Михаил Сергеевич знал «вдоль и поперёк».

«Янаев? Тут и думать нечего: слаб, безволен, безынициативен. Такому не место в «стукачах». Бакланов? Тоже – нет, но уже с другой стороны: принципиальный, идейный, почти большевик. Такой не пойдёт на контакт с Ельциным, который для него, безусловно – идейный враг. Из того же «лукошка» – Шенин, одна из самых больших ошибок президента по линии кадров. Остаются четверо: Павлов, Пуго, Язов и Крючков.

Но и здесь, как будто, нет загадок. Павлов? Вряд ли: слишком большой чистоплюй, чтобы «продаваться» вторично: одного акта купли-продажи – Горбачёву – ему «за глаза» хватит. Пуго? Борис Карлович до сих пор шарахается от Ельцина, как черт – от ладана. Что тому причиной – чёрт его знает: может – личный момент, может – политический. В любом случае, Пуго не пойдёт к Ельцину не только в «стукачи», но даже в гости».

Горбачёв «вычеркнул» ещё две фамилии из списка «кандидатов в иуды». Теперь в нём оставались только обладатели больших звёзд: маршала и генерала армии. Михаил Сергеевич «внимательно пригляделся» к звезде с гербом – и удовлетворённо покачал головой: Язов был недостаточно гибок для того, чтобы прогнуться перед Ельциным. Да и кто его вывел в люди, как не Горбачёв?! Кем бы он был без Михаила Сергеевича?! Хотя…