– Не будет у пана, чем промочить горло? – прервал воспоминания Анджея голос возного. – А то с утра…

– Вот, пожалуйте. Если пан возный не побрезгует…

– Ох!.. Да ведь это ж гарэлка! Моцна18, зараза!

– Друзья пошутили на прощание – подменили воду во фляге самогоном. Давайте уж и мне, всю дорогу крепился…

Вскоре всадники, за которыми следовала телега с утопленницей, свернули в лес и скрылись за деревьями.

Юраш парил под самым потолком селянской хаты. Поначалу было темно, потом смутно проявились цвета: красный и фиолетовый. Прямо перед ним висел пучок сушеной травы. «Пахнет приятно», – решил Юраш. Запахов он не чувствовал, но как-то по-особому понимал и там, где плохо пахло, не мог долго находиться. Так вели себя все «чистые» духи.

Внизу, в углу хаты, горела лучина. В ее тусклом свете старая женщина что-то толкла в деревянной ступке. В другом углу, на теплой печи, похрапывал старик. Рядом, на полатях у стены, спали в обнимку мужчина средних лет и молодая женщина с большим животом. В ногах у них на разные лады сопели трое ребятишек. Брюхатая молодица снова беспокойно застонала во сне и отодвинулась от мужа. На лбу у женщины выступили мелкие капельки пота.

Именно этот жалобный стон притянул к себе Юраша. Он остро чувствовал чужую боль и страдание. «Чистый» дух спустился ниже и замер возле самых губ беременной. Юраш был сейчас почти невидим. Со стороны могло показаться, что в хате плавает маленькое облачко болотного тумана. Но смотреть было некому. Старуха, щурясь на лучину подслеповатыми глазами, толкла в ступке зерно, остальные спали. Лишь самый младший – трехлетний карапуз – на мгновенье приоткрыл глаза и прошептал: Пушок! Перевернувшись на другой бок, он снова сладко засопел.

Юраш погладил призрачной рукой женщину по щеке. Та, видимо, сразу испытала облегчение. Ее лицо разгладилось, и на нем появилась слабая улыбка.

«Молятся, молятся Единому, – возникли у духа давно уже ставшие привычными мысли. – Нет бы, попросить помощи у нас, природных духов. У Единого поди на всех времени не хватает, а вот мы подсобить завсегда можем. Только попроси… Так нет же! Вот и болеть стали чаще. А древние святилища в лесу совсем опустели…»

Юраш взлетел к потолку хаты и растворился в воздухе.

Анджей Ярейко и Свиридович быстрым шагом шли по узким, мощеным округлым булыжником улочкам Гродно. Они торопились на осмотр тела утонувшей девушки. За время отлучки из города у возного накопилась «купа справ», а молодого лекаря подгоняло жгучее желание провести первое в жизни самостоятельное медицинское обследование. Юноша чувствовал, как в животе у него сжимается и разжимается тугая пружина от испытываемого волнения. А, может быть, это его желудок так бунтовал против допущенного давеча чревоугодия?

Вчера в родительском имении в Ореховичах, когда управляющий сообщил, что отец Анджея находится в Гродно, паныч решил тут же ехать в город. Там у семьи имелся собственный особняк. Вновь запрыгнув на коня, юноша продолжил путь вместе с весьма обрадовавшимся такому повороту событий Свиридовичем. По приезду в город Анджей и возный предстали пред светлы очи пана хорунжего. После теплой встречи и сытного ужина с обильными возлияниями (вот от чего сегодня могло крутить живот!) Свиридович обратился к боевому товарищу с просьбой по поводу его отпрыска. К превеликому удивлению Анджея, отец охотно согласился на участие юноши в расследовании гибели дочери аптекаря. Быть может, ясновельможный пан хорунжий пока не решил, куда пристроить сына – лекаря или, действительно, сказалась старая дружба с возным. Кто знает? Главное, что путь к научным исследованиям и великим открытиям Анджею был открыт!