Мойциш с сомнением покачал головой.

– Двадцать тысяч?

– Для вас десять тысяч фунтов за фильм – это много? Это, сэр, стартовая цена со скидкой. За каждый последующий фильм я буду просить пятнадцать тысяч и уверен, что вы дадите мне именно столько без каких-либо оговорок. Достаточно, если вы посмотрите первые два, чтобы попросить больше. И вы попросите больше. В любом случае, сэр, вы рискуете своими деньгами, а я рискую своей головой; для вас она, конечно, может, и не многого стоит, но для меня оно стоит многого, поверь мне.

Мойциш продолжал мысленно выполнять сложные переводы заданной суммы во все известные ему валюты. В немецких марках он получил астрономические суммы, учитывая их низкую стоимость на международных рынках, которая в течение уже некоторого времени падала. Ситуация со швейцарскими франками и турецкими лирами была не лучше. В любом случае суммы исчислялись сотнями тысяч… Кто согласится потратить целое состояние на то, что может оказаться бесполезным?

Но действительно ли это бесполезно? Легче всего было бы закончить разговор, но… А вдруг этот человек не мошенник? Что, если это несравненно прекрасная возможность в Большой Игре? Мойциш рассматривал такую возможность, но предполагал, что зачастую чрезмерная осторожность начальства не позволит ему ввязаться в дело, которая выглядело как авантюра.

Однако надо было как-то завершить этот разговор, и Мойциш… назначил время, в которое незнакомец должен был позвонить ему 30 октября. Также было согласовано место возможной встречи. Это должно было произойти в саду посольства Германии.

После обсуждения этих деталей гость попросил выключить свет снаружи здания, чтобы он мог уйти в полной темноте. Мойциш был внутренне удивлён этой просьбой, но согласился. За свою карьеру ему уже приходилось сталкиваться не с одной странной просьбой со стороны своих клиентов. Когда он открывал выходную дверь, чтобы пропустить гостя первым, тот неожиданно повернулся к немцу лицом, наклонился к нему и спросил:

– Вы хотели знать мое имя? Зачем оно вам? Думаю, достаточно сказать, что я… камердинер английского посла…

К счастью для Мойциша, после этих слов незнакомец тут же исчез в непрозрачной тьме анатолийской ночи, потому что на этот раз способный гитлеровский псевдодипломат бросил вызов всем инструкциям гроссмейстеров шпонского искусства. Он просто потерял дар речи от благоговения и одно только выражение его лица могло бы принести ему в ту ночь строгий выговор от начальства.

Камердинер британского посла! Если это было правдой, то этот человек был почти так же ценен, как и сам посол! Мойциш вспомнил слова незнакомца: «я готовился, наверное, год… я, наконец, готов… я ненавижу англичан…» И этот человек пришел сюда, в германское посольство, когда положение Германии настолько плохо, что нужно использовать любую возможность, чтобы спасти её от поражения.

Возможно, этот человек станет тем шансом, который изменит плохую судьбу, хотя бы на время, чтобы они смогли переждать самый трудный период для Рейха и его фюрера? Возможно, – внезапно пришла ему в голову мысль, – этот человек может быть также величайшей возможностью в его жизни, во всей жизни Мойциша, основной ступенькой лестницы, которая, если за неё ухватиться, позволит ему подняться выше, на большие высоты, достичь славы и положения… Мойциш постарался отмахнуться от этой мысли.

«Фюрер и Германия превыше всего», говорил он он себе. «Я служу Германии». Но через некоторое время мысль возвращалась. Какая возможность! Благодаря этому он сможет много выиграть, сможет далеко пойти; возможность пришла с риском, но платить за риск будет не он.