Меллери потянулся за стаканом, сделал глоток и задумался, как будто этот глоток пробудил в нем какую-то новую мысль. Когда стакан был наполовину пуст, он поставил его на ручку кресла, секунду посмотрел на него, затем продолжил:

– Ее смерть меня потрясла. Она повлияла на меня сильнее, чем все, что произошло за пятнадцать лет нашего брака. Честно говоря, жизнь моей жены стала для меня что-то значить, только когда она умерла.

Гурни показалось, что эта аккуратная ирония и последовавшая пауза были хорошо отрепетированы.

– От чего она умерла?

– Это описано в моей первой книге, но я вкратце тебе перескажу. Мы поехали в отпуск на полуостров Олимпик. И вот как-то вечером сидим мы на пустынном пляже, смотрим на закат. Эрин решила искупаться. Обычно она отплывала метров на тридцать и плавала взад-вперед вдоль берега. Она вообще любила всякого рода зарядку.

Он помолчал, прикрыв глаза.

– Тем вечером было то же самое?

– В каком смысле?

– Ты сказал, что обычно она так плавала.

– А, ну да. Да, в тот вечер все было как обычно. По правде говоря, я точно не помню, потому что был пьян. Эрин зашла в воду, а я остался на берегу с бутылкой мартини. – Уголок его глаза нервно дернулся. – Она утонула. Те, кто нашли ее тело недалеко от берега, также нашли меня, валявшегося в пьяном беспамятстве.

Снова выдержав паузу, он слегка натужно продолжил:

– Видимо, у нее свело ногу… или что-то в этом роде… но в любом случае она наверняка звала меня на помощь… – Он замолчал, зажмурился и потер дергающийся глаз. Когда он снова открыл глаза, он оглянулся, как будто впервые увидел, где находится.

– У тебя здесь очень красиво, – сказал он с грустной улыбкой.

– Ты сказал, что ее смерть сильно на тебя повлияла?

– Очень сильно.

– Сразу или потом?

– Сразу. Это звучит банально, но у меня действительно случилось прозрение. Оно было болезненнее и живее всего, что я когда-либо испытывал. Я впервые в жизни осознал, как я живу и насколько разрушительным было все, что я делал. Не хочу сравнивать себя со святым Павлом, которого настигло озарение по дороге в Дамаск, но это был момент, когда я твердо решил жить по-другому. – Последние слова он произнес с убийственной убедительностью и явно не в первый раз.

Гурни подумал, что Меллери мог бы вести семинары по Убийственной Убедительности.

– Для начала я сдался в реабилитационный центр для алкоголиков. После курса детоксикации я пошел к психотерапевту, чтобы убедиться, что я действительно нашел истину, а не сошел с ума. Терапевт меня поддержал. Я снова отправился учиться и получил два дополнительных образования – по психологии и по психологическому консультированию. Моим сокурсником оказался один пастор из унитарианской церкви, и он предложил мне поговорить о моем «обращении», как он это назвал. Мы хорошо пообщались. В результате я стал читать лекции в разных унитарианских церквях, и из этих лекций сложилась моя первая книга. По ней сняли трехсерийный фильм для канала «Пи-Би-Эс», а потом выпустили его на кассетах. Такого рода событий произошло множество – череда случайностей как будто вела меня от одной удачи к другой. Меня пригласили провести несколько частных семинаров для знаменитых и сказочно богатых людей. В итоге я основал Институт духовного обновления. Те, кто ко мне приходит, в восторге от того, чему я учу. Понимаю, что это звучит как бахвальство, но это правда. Некоторые из года в год возвращаются послушать одни и те же лекции и пройти через те же духовные практики. Мне трудно это произнести – слишком претенциозно выходит, – но из-за смерти Эрин я заново родился и зажил удивительной жизнью.