Мишка щёлкает стареньким, болтающимся рядом с проёмом стены грязным выключателем, но тусклая слабая лампочка, торчащая из доисторического огромного патрона, только ещё больше добавляет слёз матери. Теперь видно ещё и обои: старые, потёртые, с жирными пятнами, местами уже обвисшие. Потолок почти серый.

Новая квартира была далеко не новой и совершенно неухоженной, да ещё и с низкими потолками.

Утром отец куда-то ушёл, а мать засобиралась в обратную дорогу, складывая вещи снова по сумкам и чемоданам. Мишку гулять не отпустили, и он с бабкой Наталией, что постоянно поддакивала матери (чем злила Мишку, который сильно переживал за отца), тоже собирал свои вещи, плотно упаковывая их в чемодан.

Дверь в квартиру открылась без стука, в ещё более тёмном, чем зал коридоре, в проёме двери появился растерянный отец:

– Контейнеры пришли, надо разбирать, – тихо сказал он.

Мать бросила на пол вещи, что держала только что в руках, и снова усевшись на уже свёрнутые после ночи матрацы, громко заплакала.

5

– Вы б его сложили, что ли? – услышал Михаил сквозь дрёму голос старушки с собачонкой.

– Я что, плотницкий метр, чтоб меня складывать? – возразил Пётр, держащийся двумя руками за верхние полки купе.

– О, а ребята таки сильно погуляли, – понял Михаил, приоткрыв глаза.

– Свят, свят… Так он же не уместится на верхнюю полку! – снова простонала старушка.

Тут только Михаил понял, что Сергей с Семёном пытаются приподнять Петра и впихнуть его на верхнюю полку. Интересно, получится или нет.

Не получалось, уже третий раз у них ничего из этой затеи не выходило, и они совершенно выбились из сил.

– Есть идея!

– Что, ещё раз в ресторан? – тихо, неуверенно спросил Семён.

– Не, нас туда уже не пустят, да он и закрыт уже, – икнув, еле внятно нараспев сказал Пётр.

– Не-не-не… – вырвалось у Сергея. – Карты!

– Кто, как ты? – переспросил Пётр.

– Свят, свят… – зашептала бабка. – Они ещё и картёжники.

– Бабуль, будь спок, у нас всё путём, мы сейчас тихо-тихо… И всё… – сделал гусарский поклон головой Семён.

– Мы сейчас в карты разыграем, кому спать на верхней полке, – заговорщицким шёпотом произнёс Сергей.

– Давай! – выпалил Пётр, брякаясь на нижнюю полку и смачно стукаясь затылком о полку Михаила.

– А чтоб тебя! – вырвалось у бабки, при этом она быстро впихнула голову животного во внутрь сумки и дёрнула металлический замок. Замок зацепил ухо собаки, та взвизгнула, моментально высунула голову обратно и укусила бабку за палец.

– А чтоб тебя! – вырвалось у Семёна.

– Ой, милаи, ой, что творится! – запричитала бабка, роняя сумку.

– Что вы там с собаками никак не уймётесь! – раздалось полусонное из соседнего купе.

– Спать! – властно, нараспев шипел Семён, держа на вытянутой руке пойманную им на лету за большие дерматиновые чёрные ручки сумку.

Собака, посмотрев прямо в большие навыкате глаза Семёна, моргнула и стала медленно опускать голову внутрь сумки, после чего была застёгнута до конца и передана в руки хозяйки.

– Всё в порядке, бабуль, – сказал вежливо Семён и ещё раз по-гусарски кивнул головой, после чего, как ни в чём не бывало, уселся за столик и взял розданные ему карты. – Поехали!

Пётр проиграл.

Кое-как расстелив матрац и бросив в угол неодетую в наволочку подушку, он ещё долго безуспешно пытался подняться, как он выражался, на второй этаж. Друзья его давно уже посапывали, когда ему наконец-то удалось уместить своё длинное тело на верхней полке.

Но испытания Петра на этом не закончились. Когда он поворачивался спиной к стене колени его свисали в проходе и ему приходилось держаться за всё, куда дотягивались его длинные руки. Потом он переворачивался на другой бок и его пятая точка угрожающе нависала над спящими внизу. Долго балансировать ему так не удавалось и он, выпрямив ноги, спустил их в проход межу купе и тут же был потревожен первым ночным посетителем курилки: