И только тут Лёху осенило – сын заменил Инне мужа.. Пока что визуально..Под матовым блеском натяжных пластиковых потолков замаячила мрачным туманом тень царя Эдипа.. Ему стало холодно, и как-то не по себе. Инна поднялась, ойкнула, видать, онемели ноги от неудобного сидения.

– Устала что-то, да ещё ужин готовить надо, Данилка, любимочка, придёт, есть захочет». Лёха тоже привстал: «Ну, я пойду, можно завтра зайти»? – Конечно тебе-то можно, – Инна отрешённо кивнула головой, -Я придумаю что-нибудь..»

Закрыв за Лёхой дверь, Инна решила отдохнуть от своих тёмных и потому грустных воспоминаний, пока не приехал сын. Слишком тяжело далась ей эта личная правда. Но это был верный ход, потому что дальнейшая ложь, она это по себе знала, будет восприниматься тоже как настоящая правда и тогда доверие к ней будет совершенно полным. Это было испытано ею на Коле, и сомневаться в этом не мог никто, даже он, муж-холерик, пытавшийся сделать из неё свою рабыню.

– Эх, Колян, Колян, как жалко, что недооценил меня – думала, засыпая Инна, – ошибся ты в самом главном женском качестве. Знал бы, как мы, бабы по жизни всегда и везде изворотливы, иррациональны, будто компьютер с неподражаемой логикой, которую легче разрушить, чем обойти. Потому и лежишь там, одинокий, у стены кладбища. Потому и не хожу к тебе, Колян, так часто, как надо бы..

– Завтра, завтра я..– мягкая подушка не давала мыслить, но Инна уже знала, что будет завтра в гостях у своего нового избранника, и потому спокойно отдалась объятиям постели.

День завтрашний, через ночь плавно перешедший в текущий, продолжился звонком Инны: «Ты где живёшь? В гости наведаться можно, раз у меня был? Лёха объяснил, как добраться, и стал ждать её с работы. После полудня она позвонила и сказала, что едет. Лёха вышел её встретить. Когда вышла из автобуса, улыбнулась своим неповторимым светом глаз: «Ты как царь устроился – Губернский рынок напротив, вокзалы всякие, поглядим, что это за хата у тебя». Вошли..Инна ожидала совсем другого места обитания, но не стала вслух оценивать. Присев за накрытый стол, заметила: «Ты ещё и готовить умеешь?».

– А то как же. Правда по-минимуму, но думаю есть можно мою стряпню: салаты, бутерброды, рыбный суп…

– Надо бы эти обои переклеить, – заметила она морщась от вида ободранных стен. Есть лучшие на примете, могу подсказать где. Лёха с радостью согласился и уже через неделю, в субботу, она в симпатичном спортивном костюме, который красиво смотрелся на её стройной фигурке, деловито руководила мелким ремонтом в его очередной временной «хате».

Решив взять полный контроль над Лёхой, Инна скрепя сердце, пожертвовала из своих огромных запасов давнюю занавеску из тюля, которую собиралась выбросить, но тут решила найти ей самое удачное применение. Сейчас она убивала в лёт сразу двух зайцев – показывала ловкость и заботливость своих рук хозяйки, и покоряла этим самым, правда на время, сердце нового спутника жизни. Опять же временного. Страх подчинения в браке гнал её от ЗАГСа почище волков. И даже само слово – «жена» она считала к себе вовсе неприменимым.

Потому и не хотела отпускать сына от себя ни за что. Безумная любовь к нему, как к ребёнку, в ней уже перерастала всякие естественные нормальные границы, и она с неподдельным страхом, замешанным на так знакомом внутреннем кипящем удовольствии, ожидала того дня, когда эта, пока сегодняшняя виртуальная страсть, станет обжигающей явью, коснувшись её тела и зальёт всё внутри яростной будоражащей энергией.

Новые геометрические обои, наклеенные с Лёхой в один из выходных дней, радовали глаз – Инна гордилась, что вытащила одинокого мужика из тусклой серости окружающей жизни и намеревалась продолжить свой курс «обучения». Но после третьего визита на его квартиру её пыл немного поугас. Вероятно она не ожидала, что неухоженный холостяк надолго «зависнет» в съёмном жилье и стала намекать на совместную жизнь без всяких обязательств.