Лекарь тяжело вздохнул. Он так устал за прошедшие недели.

Николаи, отвернувшись от окна, посмотрел на большие напольные часы. Пришло время навестить Джулию. Ее состояние очень тревожило его. Болезнь цепко держала девочку в своих когтях, с ней никак не удавалось справиться.

Размышляя, что сказать Джулии, как успокоить, поддержать, тяжелой походкой он вышел из кабинета.

– Как ты себя чувствуешь сегодня, мой ангел, – спросил он, входя в ее комнату.

Девочка лежала в постели, обратив лицо к окну, старалась поймать солнечный свет. Внешне она чувствовала себя лучше, чем обычно, и это порадовало Николаи.

– Хорошо, совсем хорошо, – ответила она, повернувшись, – Вы опять спасли меня. Как тогда, когда я была совсем маленькой. – Она благодарно улыбнулась.

– Рано, рано еще говорить о спасении. Болезнь еще не побеждена, – подумал лекарь, зная ее коварство, но промолчал.

Джулия опять посмотрела в сторону окна, и в этот раз она поймала солнечный лучик, скользнувший по ее лицу.

– У нее солнце отсвечивает в глазах, – заметил Петер. – Может, бог даст, переможем болезнь.

Он присел на стул рядом с кроватью и наклонился.

– Давай-ка я посмотрю тебя, девочка.

Некоторое время Николаи осматривал свою пациентку, пытаясь поймать мельчайшие изменения в течение болезни, но ничего обнадеживающего не находил.

– Вы не боитесь? – вдруг спросила Джулия. – Вы не боитесь заразиться этой страшной хворью.

Петер вздрогнул. Вопрос поставил его в тупик, и он не знал, что ответить. Понимая опасность своей работы, возможность заразиться, он никогда, никогда его сам себе не задавал.

– А я боюсь, – не дождавшись его ответа, сказала Джулия. – Боюсь, что заражу Вас и… потеряю. Я себе этого никогда не прощу.

– Милая моя девочка, не думай о старике. Думай о своем здоровье, – поперхнувшись, сказал Петер, тронутый ее словами.

– Я чувствую, чувствую, все будет хорошо. Вы рядом, и мне поможете.

– Конечно. Иначе быть не может, – за спиной доктора, как можно мягче своим грубым голосом пророкотала Магда, входя с подносом.

– Магда, Магда, мне бы твою уверенность, – Николаи задумчиво посмотрел на Джулию.

– Я не хочу…, – сморщила она носик, глядя на заставленный едой поднос.

– Надо, девочка, надо. Понимаю, что не очень хочется, но у голодной сил не будет бороться с клятой болячкой, – поймав ее взгляд добавила Магда.

Петер поднялся, освободив ей место на стуле. Но она присела прямо на кровать, поставила перед Джулией поднос на ножках и стала ее кормить.

– Давай, деточка, давай! – она подносила Джулии полную ложку ко рту и добавляла, когда та опустеет. – Вот молодец! Мы силушки наберемся и с болезнью разберемся.

– У Магды появился талант к стихосложению, – слушая ее, подумал лекарь.

Через полчаса Магда, накормив Джулию, вышла из комнаты. Петер, делая вид, что погружен в важные размышления, сидел в сторонке, склонив голову, искоса поглядывал на девочку. Солнечный лучик перестал метаться, словно котенок, пристроившись на ее одеяле. Джулия, удивленно его разглядывая, задумчиво улыбнулась.

– Какой же она еще ребенок, – подумал Николаи. – Полуженщина, полудитя.

Колька оторвался от ствола старого пожелтевшего клена, у которого топтал траву битый час и, пнув подвернувшийся под ноги камень, решительно двинулся к подъезду примыкающего к парку торцевой стеной трехэтажного кирпичного дома. На полпути остановился, некоторое время постоял на месте, переминаясь с ноги на ногу и о чем-то раздумывая, потом повернул назад и почти бегом вернулся обратно.

– Трус! Трус несчастный, – обругал он себя.

– А что я ей скажу? – уже в следующее мгновение спросил себя Николай, и, прижавшись спиной к шершавому стволу дерева, сполз вниз, опустившись на корточки. – Что я не верю… что мужа скоро обязательно выпустят? Его просто оболгали? Разве ее это успокоит?