В лихорадочный поток мыслей неожиданно прорвалась одна, неприятная, от которой сразу в горле пересохло, тут же, подавив собой остальные, заполнила собой мозг.

– Подонок Юрьич! – Колька зло выругался. – Отца в школу… Как мне ему объяснить, за что его вызывают?

Он представил себе разговор Петрашова старшего с директором. Да, Кольку после этого разговора батя по головке не погладит.

– Может и лещей отвесить, – покачал головой Николай. – Хотя нет, обойдется. Расскажу ему все как было. Поймет. Батя человек справедливый.

Занятый своими мыслями, Петрашов не заметил, как навалились сумерки. На втором этаже на кухне в квартире Юлии Александровны зажегся свет.

Ранней весной, в начале марта, девчонки уговорили его и Димку Сухова составить им компанию, проведать заболевшую классную, заодно и поздравить ее с праздником восьмого марта. С цветами, пряниками и нехитрыми конфетами они завалились гомонящей ватагой в квартиру учительницы, поначалу ужасно напугав домработницу Глашу. Но замешательство и испуг ее через пару мгновений прошли, когда она поняла, кто перед ней и зачем пришли. Она проводила ребят в комнату больной и подхватилась бегом на кухню стряпать для гостей пирог.

Юлия Александровна, бледная, похудевшая, с темными кругами под глазами, отчего те казались больше и ярче, полулежала в кровати с маленькой книжечкой в руках, обложенная подушками и закутанная в одеяло. Увидев ребят, она улыбнулась. Николай тогда заметил, улыбка у «классной» искренняя, доверчивая, беззащитная, как у детей. Он смотрел на Юлию, окруживших ее девчонок и удивленно поймал себя на мысли, что она даже в таком болезненном виде очень красива, и если и выглядит старше его одноклассниц, то на года на два-три, и уж никак не на десять лет. В тот день и влюбился Колька Петрашов в свою классную руководительницу Юлию Александровну.

Они провели тогда в ее доме более двух часов – делились школьными новостями, пили чай с пряниками и горячим, на скорую руку приготовленным Глашей, но удивительно вкусным яблочным пирогом. Могли бы задержаться и много дольше. Когда под вечер со службы вернулся муж Юлии Александровны – статный, улыбчивый, с двумя орденами Красного Знамени на груди, еще молодой, но уже с подернутыми сединой висками – девчонок с трудом удалось выволочь из квартиры классной руководительницы. Они еще долго потом с восхищением судачили о нем в школе.

Петрашов мужа Юлии Александровны не запомнил, да и не смотрел он на него. В тот вечер Колька не мог оторвать глаз от нее. Тогда только Димка заметил его взгляд и все понял. Но он никому ничего не сказал. Друг…

– Интересно, что она сейчас там делает, – подумал Николай. – Наверно, готовит ужин или собирается чай пить.

Сразу после ареста мужа, видимо, чего-то испугавшись, от Юлии ушла Глаша и теперь она сама занималась хозяйством.

В сгустившихся сумерках из-за угла к дому вывернула черная горбатая машина и остановилась у Юлиного подъезда. Из машины вышли трое в военной форме, и скрылись в темноте дверного проема.

Может быть, с мужем что прояснилось? Колька, оторвавшись от дерева, подошел к дому.

Военные вышли минут через пятнадцать. Один шел впереди. Следом двое, держа ее под руки, вели Юлию Александровну. В этот момент Николай все понял. Он принял за военных чекистов, НКВДшников. Они приехали арестовать ее.

– Что вы делаете? Зачем? Оставьте ее, – бросившись вперед, закричал Колька. Налетев на первого, он стал молотить его кулаками, но уже через секунду оказался, словно птица в железном капкане – мужчина оказался намного сильнее его. Колька, пыхтя, попытался высвободить руки.