– Кроме отца. Который воспринял всё более, чем спокойно. Так?

– Иногда я его тоже не понимаю.

– Со мной всё в порядке. Если ты ещё беспокоишься.

Понять, что происходит у сестры внутри не могу – она старательно скрывает чувства за ментальным блоком. Но в глазах замечаю облегчение – я немного развеял тревогу и убедил в надуманности опасений.

Внезапно распахивается дверь, и в комнату влетает Лена.

– Маркус!!! Ты уже поправился?

– Елена, аккуратнее, – строгий голос мамы, идущей позади, останавливает малышку у кровати. – Твой брат не оценит, если ты с разбега запрыгнешь на него сверху.

– Сильно болит? – сестрёнка с сочувствием оглядывает повязку, показывающуюся из-под сползшей простыни.

– Уже нет, – неловко поправляю покрывало, без которого ощущаю себя голым. – Жутко чешется.

– А скоро заживёт?

– Скоро, – Аврора подаёт голос, – доктор Мортимер сказал, что к вечеру останется только синяк.

– Если док так сказал, у меня нет причин ему не верить, – подмигиваю малышке, вызывая у неё радостную улыбку на пол-лица.

– Я так испугалась за тебя, сынок, – Кларисса садится на кровать у ног, озабоченно оглядывая меня с макушки до пяток. – Хорошо, что Мортимер оказался с утра в имении и смог вовремя обработать повреждения.

– Мам, всё хорошо. На мне всё заживает мгновенно, помнишь?

– Как же не помнить. Сколько раз я переживала последствия ваших шалостей и отнюдь не детских забав, – Кларисса нервно поджимает губы и тяжело вздыхает.

– Мам, ну мы… такие.

– Я знаю. Я знаю, к чему вас готовит Виктор. Я знаю, как хорошо он вас обучил. Я знаю, какие вы сильные, смелые и искусные и как быстро вы восстанавливаетесь после ран, переломов и ушибов. Но я никогда не перестану тревожиться. Потому что я люблю вас и хочу, чтобы вы были счастливы от того, что делаете. От того, что приносит искреннюю радость вам, а не удовлетворяет чьи-то амбиции.

«Это она ещё не знает подробностей.»

«Упаси Вселенная, чтобы и не узнала. Не хочу валяться ещё неделю под её надзором.»

«Ты хотел заботы? Вот тебе – материнская. В чистом виде.»

По лицу Авроры расползается кривая усмешка, хоть она и сосредоточенно разглядывает маникюр, не вникая в разговор.

«Всё хорошо в меру.»

«Не переживай, мы не из болтливых. Не расскажем ей про то, что у тебя на торсе два огромных шва.»

«Ты что, смотрела, как меня латают?»

Снова ощущаю неловкость. Предстать перед девушкой в неглиже сейчас кажется стыдным. Несмотря на то, что в плавках она меня видела миллион раз.

«Смотрела. А что ты так разнервничался?»

«Тебе показалось.»

«Вовсе нет. Покраснел, как стыдливая скромница.»

«Ещё чего. Тебе понравилось?»

«Что?»

Дурацкий диалог уже утомил.

«Картина маслом.»

«Мне было не до созерцания твоих прелестей. Я помогала отцу останавливать кровь, пока док накладывал швы.»

Аврора складывает руки на груди и скептически смотрит с другого конца комнаты. Решаю не продолжать, а ответить Клариссе.

– Виктор часто спрашивает, чего я хочу. Мне всегда есть что ему ответить. Поэтому, мам, если я удовлетворяю амбиции, то только свои, – коротко смеюсь, заставляя её улыбнуться. – Спасибо, что беспокоишься обо мне, обо всех нас. О лучшей маме я не могу и мечтать.

Кларисса улыбается, но глаза наполняются слезами, которые она быстро смахивает с век. Аврора, видя это, пересаживается ближе на кровать, а непонимающая, что происходит, Лена забирается к ней на колени. Мама встаёт и обнимает всех троих:

– Я счастлива, что мы есть друг у друга. Берегите себя и своих любимых.

Смесь гордости, благодарности, любви и тревоги отличает Клариссу Гард от остальных. Рядом с ней становится уютно и спокойно. Она как гавань, где всегда ждут, выслушивают и безусловно любят. Маленькая величественная женщина рядом с могучим властным мужчиной. Идеальная пара.