– Я найду Дайеса Лебье и заберу у него Яна, – тяжко выдохнула. – Звучит просто, а на поверку плана у меня нет. Вдруг Лебье уже убил Яна? Или что хуже?

– Неизвестно, что на уме у главы, но если бы он хотел заняться детоубийством, давно бы Яна прикончил. Лебье такой… – Веля усмехнулась, намотав прядь черных волос на палец. – Извини. Я не мастер утешать.

– Он отвратительный отец, – пожала я плечами, – но я с тобой согласна. Что до меня – мне плевать, что он может прибить меня одним пальцем. Я просто хочу к Яну.

Веля больше ничего не ответила.

Я отвернулась от степных равнин, щурясь от белизны неба, набухшего от дождевой воды, и устроилась напротив Вели. Меня восхищала ее готическая красота: в ней что-то было от Кейт Бекинсейл из «Другого мира» в роли воительницы-вампирши, возможно, благодаря стильному комбинезону из черной кожи, малахитовым глазам и строгому каре цвета вороньего крыла. Повелительница мух держала колосок в уголке рта с застывшим взглядом.

– Они не знают, – произнесла она, и ее взору вернулась осмысленность. – Наши с Зевой старики не знают, что мы – одни из самых разыскиваемых междумирных преступников. Я отправляю им сообщения с проекциями, созданными нейросетью, где мы с братом наслаждаемся жизнью в кампусе Альма-матер, куда нас взяли экстерном из школы метаморфоз благодаря нашим вымышленным высоким баллам.

Не удивила – я давно подозревала, что у ребят семейная драма. С одной стороны, их мухи – настоящее информационное оружие, которым пользуются шпионы, извращенцы и ревнивцы, так что Вельзевул недаром наречен адским князем, навоза на их лапках предостаточно. С обратной стороны, повелители – мега-талантливые робототехники, и с этим трудно спорить. Тяжело жить как на пороховой бочке, когда просыпаешься и не знаешь, какое известие получишь сегодня первым: родители узнали правду и померли от инфаркта или вам вынесен пожизненный приговор. Моральный облик – понятие чересчур неоднозначное, чтобы браться судить кого-то, забывая при этом выстирать свое белое пальто.

– Ты переживаешь за их здоровье, Веля, – сказала я, подобрав колени, – а значит, облегчаешь им ношу. Короче, я считаю, что это вынужденная мера.

Повелительница мух дернула плечом и насупилась; побыв с настоящей Эвелиной, а не с образом попрошайки из глубинки, я углядела в ней авантюристку и интеллектуалку, которая дорожит семьей и способна ее защитить.

– Порой мы делаем выбор в свою пользу, – сказала Веля и подставилась ветру. – Идеалы, которыми мы прикрываемся, будь то семья, дети или искусство – всего лишь инструмент для манипуляций.

– Не понимаю, к чему ты клонишь, – произнесла я, морща лоб. – Да и ты уже это говорила. Разве мы не пришли к чему-то тогда?

Повелительница мух посмотрела на меня как на умалишенную, мотнула головой и схватила меня за запястья:

– Нам нужно выбраться отсюда во что бы то ни стало, – выпалила она, – потому что мы не можем выйти на связь с воспитателями, и я переживаю за них.

Сконфузившись, молча смотрела в ее зеленые, как седая трава, глаза, пока меня не одолело гнусное озарение: я не разделяла их стремлений спастись. Как только мы доберемся до заветной двери на выход, макет Яна примет Т-позу, если не раньше, а Вельзевулы упорхнут к родителям, имитируя академический отпуск. Я останусь предоставлена сама себе – в одинокой Вселенной, полной властных богов, где нам с Яном не суждено встретиться. Потому что я не обладаю магией и не умею ходить сквозь стены. О, черт, какой же бардак в голове.

Когда мы вернулись спустя полчаса, обсуждая нелепые привычки Зевы, которые веселили нас, он как раз закончил манипуляции над макетом. У меня екнуло сердце, стоило увидеть тело, закутанное в спальный мешок. Я направилась к Яну, но Андрей преградил мне дорогу, раскинув руки, и с мягкой улыбкой шепнул: