Видимо, по причине того, что Ро-Куро оказался «киндер-сюрпризом» с четырнадцатиэтажной высоткой вместо стандартного мира на семи слоях, его и забросили ликвидировать.

И население давно мертво. Кругом – макеты. Макеты, макеты.

«Как мне осточертела тяга к морализаторству всего того, что я встречаю на своем пути, – думала я, отворачиваясь от погребенных под руинами низин. – И спросила кроха: если помер манекен, разве это плохо?»

В пучине мыслей я не заметила, как к нам подбежал мальчик. Его шея закручивалась любопытной спиралью, а черные волосы лоснились от пота – только это и плохо скрываемая одышка выдавали его беспокойство.

– Хотите с нами? – ребенок показал на горстку существ, погружавших котомки и ящики в кузов замаранного авто, больше похожего на броненосца о шести колесах. – Поедем на юг?

Я наклонилась к мальчику, коснувшись коленей, и спросила:

– А что на юге?

– Говорят, туда не доходит кислота. Туннану гневается, потому что летит на север, поэтому там на нас обрушается его желудочный сок. А на юге, ближе к выходу, – рай.

– Рай? – Ян наклонился следом и издевательски усмехнулся. – В зад…

Окончание фразы утонуло в моей ладони. Я улыбнулась мальчишке и настолько приветливо, насколько умела, сообщила:

– Мы присоединимся к вам.

– Поторопитесь. Наша труппа – кочевая, желающих присоединиться к путешествию всегда много. Вот, иномирцы вроде вас помогают погрузить вещи. – Мальчик указал извилистой головой на место сборов, где я разглядела вдруг Партизана Харота с ящиком в руках и Гильгамеша, что раскланивался женщине в алой юбке. – Приходите.

Я кивнула и, когда рокурианец скрылся, обхватила Яна за локти:

– В этом есть доля смысла. Этот специфический запах… слизь… соляная кислота. Нас словно пытаются переварить.

– Конспирология тем и хороша, что все легко объясняет. – Он потер подушечки пальцев друг о друга. – Кому выгодно рассказывать местным жителям сказки про летающих зверей?

Я обратила взор к Инанне: мастер молча разглядывала нашу пару, не вмешиваясь в дискуссию. Подумала бы, что немая, если б при первом знакомстве она не выдала весь дневной запас реплик.

– О табулах нам известно только то, что населения на стыке миров враждуют за земли, – сказала я, изобразив «терки» пальцами. – В справке о мире говорилось, что уровень аномалий высокий – возможно, речь как раз о Туннану.

– Ты у нас ликвидатор АИН, раз подписалась на это. Ликвидируй.

В мое солнечное сплетение прилетел мягкий тычок пальцем. Погладив живот в задумчивости, я все-таки спросила:

– Сомневаешься, что мы справимся?

Макет усмехнулся, и, нависнув над ухом, сказал:

– Еще как.

Скорчив мину, обошла напарника и перебежками добралась до кочевников.

– Дайте-ка еще одну стяжку, я попробую закрепить вот здесь. – Гильгамеш спрыгнул с панели, фиксировавшей систему колес. Он оценил крепления багажа на крыше и, отходя спиной, врезался в меня. Не глядя, произнес: – Прошу прощения.

– Прощаю.

Капер обернулся, и его лицо засияло улыбкой. Открытый, как южанин, он заключил меня в объятия и не сразу отпустил.

– Поверить не могу, ты жива! Я нашел Партизана и сообщил ему, что, как все уляжется, мы должны похоронить вас с почестями, но кислота и не думала убывать, а в долине мы наткнулись на обоз кочевников, среди которых я узнал мальчика-певца – пришлось поторапливаться.

Я подивилась, что ангельский голос, который я услышала на базаре, принадлежал уличному пацану.

Взгляд Гильгамеша налился темной смолой:

– А Ян?..

– Еще всех нас переживет, – сказала я, однако не поверив своим словам.

Полночи караван жукообразных бронированных машин пересекал степь. На небосводе сияли плеяды звезд, одна из которых была Эхо, что светила инитийцам. Я оседлала ящик и держалась за веревки, которые его фиксировали. Глухо замотанная в местное «сари», разглядывала серебристые узоры, что пронизывали сиреневую парчу, затянутую на талии широким пепельным поясом, свои ноги, обутые в изящные сапоги на шнуровке, на которые поменяла изношенные зимние ботинки. Ветер трепал высокий хвост: его собрала кочевница, ее расписанные мандалами руки формировали мелкие косички, в которые она вплетала золотые цепочки и инкрустированные драгоценностями украшения. Когда волос цеплялся, я вздрагивала, а рокурианка со смешком извинялась и просила потерпеть.