Я переключил внимание на лежащее у ног бездыханное тело. Кроме омерзения и ненависти, ничего не было. Закрыв дверь каюты на замок, осторожно выглянул в иллюминатор. С этой стороны было спокойно, только с другого борта ближе к носу судна, где располагался бар, неслась музыка, там развлекалась публика.

Виктор весил более ста килограммов. Перевалив его тело через иллюминатор, я ловко вылез следом. Теперь, если даже кто и заметит, то посчитает, что два приятеля немного перебрали и вышли освежиться, подышать речным воздухом. Но никого не было. Погода к ночи испортилась, и прохладный ветер, усиливаясь, никого на палубу не пускал.

Взвалив бесчувственное тело на спину, я пробрался до кормы. Придерживая тушу за ноги, перегнул Виктора через ограждение. Отдышался и огляделся вокруг. Яркий луч прожектора резал ночную мглу. Кругом ни души. Только мужественный голос Николая Расторгуева, солиста «Любэ», пробиваясь через приоткрытое окно бара, восхищался морской стихией.

Я на мгновение закрыл глаза, потом решительно подтолкнул тяжелое тело, и оно, плавно переваливаясь через ограждение, плюхнулось в бурлящий мощный поток. Далеко за кормой луч прожектора нечаянно выхватил что-то, похожее на лоснящуюся спину крупного дельфина, и сразу же все исчезло, растворилось в непроглядной преступной темноте.

ГЛАВА 2. В лапах беса

Я прокрался в свою каюту и обмылся холодной водой. Еще не было и двух часов ночи. Давила какая-то пустота. Создавшийся душевный вакуум заполнялся отчаянной безысходностью. Вспомнилось крылатое выражение: в любом безвыходном положении всегда есть два выхода – застрелиться или пустить всё на самотек. Стреляться не хотелось, и я решил сходить в бар.

Хотя была глубокая ночь, все столики были заняты. Медленная приглушенная барменом музыка спокойно лилась из динамиков, вмонтированных в верхнюю часть витрины бара.

Я прошел к стойке и стал терпеливо ждать, когда заболтавшийся с кем-то бармен обратит на меня внимание. Но бармен не замечал или делал вид, что не замечает. Мне было все равно. Я равнодушно скользил взглядом по присутствующим.

Упитанные пьяные рожи что-то увлеченно галдели, расплываясь в сигаретном дыму. Шикарные женщины, невинно улыбаясь, смотрели на своих кавалеров преданными влюбленными глазами и небескорыстно думали о чем-то своем.

– Мишуля! – вдруг раздался за спиной хриплый женский голос.

Я обернулся. Перед стойкой стояла чуть потрепанная Катерина. Она только что вошла в бар и подзывала по имени бармена.

Мишуля заулыбался и, оставив собеседника, всецело обратился к девушке:

– А-а, Катюша! Радость моя! Опять – двадцать пять?!

Он весело засмеялся, говоря на понятном только им языке, и налил какой-то бурды.

– А вам что, молодой человек?

– Стакан водки и соленый огурец! – небрежно сказал я и вызывающе посмотрел на бармена.

Катерина хихикнула и с интересом окинула взглядом. Бармен прищурился.

– Шутник, молодой человек! – недовольно сказал он. – Стакана-с не держим-с, а вот пивная кружка есть!

Мишуля ехидно засмеялся и подмигнул Катерине.

– Наливай кружку! – невозмутимо сказал я.

– Хорошо! – спокойно сказал бармен. – Только огурец свежий. Пойдет?

Бармен ловко открыл бутылку «Смирновской» и заполнил до краев пивную кружку. Катерина повернулась лицом ко мне, облокотилась о стойку бара и принялась без стеснения разглядывать интересного молодого человека.

Я расплатился и осторожно приподнял наполненную кружку.

– Пей до дна, пей до дна, пей до дна! – проявлял чувство юмора бармен, сверкая глазками в сторону Катерины.

Я, не обращая внимания, медленно, словно наслаждаясь, выпил все содержимое и аппетитно захрустел огурцом.