Заблудший Александр Путинцев
ГЛАВА 1. Бесовский тур
В десять часов утра судно “Михаил Калинин” нехотя покидало пристань Речного вокзала, отправляясь в очередной бизнес-тур. Звуки бодрого марша неистово извергались из динамиков, висевших прямо над рубкой, и ожесточенно били по оконным стеклам гостиницы «Обь». Разноперые туристы кучками стояли на палубе: кто прощался с провожающими, кто наблюдал за слаженной работой корабельной команды, кто, просто, дышал свежим воздухом и любовался широкой быстрой рекой и прибрежной природой.
Вскоре судно, дрожа всем корпусом, медленно отошло от пристани и осторожно развернулось, потом на какой-то миг замерло, заскрежетало механизмами и, набирая скорость, заскользило вниз по течению реки.
Звонко застучали каблучки по металлическому трапу. Высокая смазливая девица в короткой юбчонке, кокетливо поигрывая широкими бедрами, поднялась на капитанский мостик. Она бархатным голоском объявила по радиотрансляции:
«Уважаемые пассажиры! Просим всех занять свои каюты и прослушать ряд сообщений! Пожалуйста, находитесь все на своих местах…»
Мне повезло: в двухместной каюте я оказался один, со мной никого не поселили. Быстро переодевшись в спортивный костюм, я достал из сумки записную книжку с шариковой ручкой и приготовился фиксировать важные, на мой взгляд, сведения.
Позже в кинозале состоялось общее собрание, где представили организаторов и руководителей бизнес-тура, директоров и заместителей организаций и фирм и прочих дельцов, связанных с бизнесом. Я едва успевал записывать их номера кают. Вечером, сидя у себя, я перечитывал записи, пытаясь за что-нибудь уцепиться, но мне ничего не нравилось, а так хотелось поменять место работы.
Несмотря на приоткрытое окно-иллюминатор, в каюте стояла духота. Темное небо замерцало первыми звездочками. Мне сделалось невыносимо тоскливо и тесно. Я вышел из каюты и поднялся на верхнюю палубу.
Тихий шелест воды и свежий влажный воздух успокаивали нервы. Судно скользило по фарватеру Оби. Двигатель, как сердце тренированного спортсмена, работал ровно, ритмично.
– Что, совершаем ночной моцион? – раздался неожиданно рядом добродушный мягкий голос.
Я вздрогнул и увидел стоящего у борта длинного тонкого человека. В проблесках прожектора я рассмотрел и сразу узнал совсем молодого юношу: его провожала необычная трогательная пара, почему он и запомнился. Трогательность той пары заключалась в том, что Он сидел в инвалидной коляске, Она, опираясь одной рукой на трость, другой на его плечо, стояла рядом и широко улыбалась.
– Владимир! – просто сказал юноша и протянул руку.
– Александр! – представился я и с некоторым оживлением обменялся с ним рукопожатием. Снизу донеслась музыка: под перебор гитары томительно-нежный голос страдал от избытка или, наоборот, недостатка любви.
– Это бар заработал! – сообщил Владимир. – Там сейчас все боссы собрались! Развлекаются!..
– Каждому свое! – философски заметил я.
– Представляешь, сколько денег без пользы транжирится! – грустно продолжил Владимир. – А я эти несчастные копейки не могу достать. К кому только не обращался.
– А зачем тебе деньги? – полюбопытствовал я.
– Договорился с одним предприятием изготовить экспериментальную инвалидную коляску, – увлекаясь, говорил Владимир, – прикинул все до мелочи, даже рассчитал, какой минимум нужен для начала. А они, – он кивнул в сторону бара, – столько денег промотают за эти дни! Никому нет дела до проблем инвалидов. Все сочувствуют, понимают, но как доходит конкретно до дела, до какой-либо спонсорской помощи, – недоуменно разводят руками.
Владимир замолчал, задумчиво уставившись в искрящийся след, оставляемый кормой судна.
– Ладно! Мне пора! – очнулся юноша. – Завтра насыщенная программа – надо отдыхать! Приятно было познакомиться!
Пожав мне руку, он бесшумно исчез.
«Как приведение!» – мелькнуло у меня в сознании, и я почувствовал от этой мысли легкий озноб.
Судно, казалось, зависло на средине Оби, только темные очертания берегов, меняющиеся как декорации в театре, говорили о движении вперед.
Я присел на вентиляционный короб и прислонился спиной к теплой трубе, устремив взгляд в мерцающее небо. Звезды то там, то здесь отчаянно подмигивали, завораживая своей холодной красотой.
Вспомнилась работа, мучительный выбор: куда поехать, чем заняться в этот летний отпуск. Надо было бы съездить домой на Урал, сходить на кладбище, но тетя недавно прислала письмо, где подробно сообщала, что на днях посетила родителей с братишкой и все поправила там, на могиле, подкрасила. Могила, как она писала, чуть-чуть осела, но, слава Богу, ничего не завалилось, так что можно не переживать. Поэтому решил отложить поездку на осень, тогда и тетю можно проведать, да и могилу довести, как следует, до ума.
А теперь вот эта, можно сказать, случайная поездка на «Михаиле Калинине». Хотелось отвлечься буквально от всего, окунуться в другой мир, в другую среду, оказаться среди совсем других людей, говорящих и думающих совсем не так, как я, и занимающихся каким-нибудь другим делом.
Жизнь меня особенно не баловала. Поступив после школы в Московский энергетический институт, я находил время и учиться, и заниматься спортом. Первое время помогали деньгами родители. Стипендии и тех денег, что присылали родители, хватало только на питание. Столичная жизнь требовала большего, поэтому пришлось устроиться дворником.
Но вскоре умер отец, и я, едва закончив три курса, вынужден был оставить учебу и приехать домой, где вместе с матерью жил младший брат-школьник. Устроился слесарем на механический завод, там проработал всего несколько месяцев, пока не призвали в армию. Попал служить на Черноморский флот в часть морской пехоты, базирующейся в Севастополе. Когда проходили соревнования по боксу, меня, перворазрядника, выставили в тяжелом весе. Неожиданно для всех в финале я в первом же раунде нокаутировал чемпиона флота мичмана Маслова. Мощный мичман был мастер спорта и служил в так называемой школе «Сатурн», готовившей сержантов и старшин для отборных подразделений морской пехоты. Уже после соревнований он подошел ко мне и искренне поздравил, крепко пожав руку.
– Здорово ты меня встретил! – добродушно сказал он. – Я твоего удара и не заметил! Ты где тренировался?..
Мне тогда было двадцать лет, и я казался перед этим здоровяком сопливым мальчишкой, и лестные слова, произнесенные в мой адрес, приятно будоражили самолюбие.
– Слушай, Александр! – вдруг оживленно продолжил мичман. – Давай к нам в школу! Я все устрою! Будем вместе тренироваться! За полгода у нас ты станешь настоящим суперменом! Слыхал о школе «Сатурн»?
Так я оказался в этой школе, где и пробыл до конца своей службы. Изнурительные марш-броски, молниеносное десантирование и с корабля, и с самолета на парашюте, и с аквалангом из-под воды сделали меня настоящим мужчиной. Я был полон сил и энергии и строил самые, казалось, невероятные планы, и в том, что их осуществлю, нисколько не сомневался. Вернувшись со службы, я восстановился в институте и окунулся в гражданскую жизнь. Но вскоре пришло известие из армии о гибели брата, служившим тогда на границе с Афганистаном, он был убит в перестрелке с нарушителями. После смерти любимого сына сгорбленная мать, высохшая и постаревшая от горя буквально за считанные дни, явно надломилась. Здоровье начало сдавать: открылись многие болячки, особенно донимали ноющее сердце и частые головные боли. Я рос как-то сам по себе и теплые чувства стеснялся выражать матери, но горько плакал, не стесняясь никого, когда она, мучаясь, умерла. Наверное, в тот день, стоя на кладбище около трех могил и всматриваясь в родные близкие сердцу лица: отца, улыбающегося своей широкой добродушной улыбкой, сильного, знающего себе цену мужчины; брата – серьезного, но еще с наивным детским взглядом, так и не испытавшего счастья любви; матери – послушно-страдальческое, с застывшей глубокой печалью, – я выплакал все слезы, и, казалось, ничто больше не тронет мои самые сокровенные душевные струны. Только тетя, старшая сестра матери, подошла ко мне, осторожно положила на плечо свою маленькую дрожащую ручку и просто сказала, искренне скорбя и жалея:
– Ничего, Сашок, ничего. Ты держись. Горе, большое горе. Но надо жить. Ты же вон какой сильный мужчина! Ты обязательно закончи институт. Мама твоя так гордилась и так хотела этого.
Я тогда, не стыдясь, склонился к ее костлявому плечику и, не имея больше сил сдерживать себя, разрыдался. Тетя гладила меня по голове, как ребенка, и невнятно что-то бормотала себе под нос – не то слова молитвы, не то слова утешения, украдкой смахивая скупые старческие слезы.
Все же, пересилив себя, я защитил диплом, но находиться дома не было уже никаких запасов. Вся обстановка ежесекундно напоминала о родных и близких сердцу людях. Наконец, не выдержав и переговорив с тетей, я уехал в Новосибирск, где жили хорошие тётины друзья. Через них устроился по специальности на крупное предприятие. Вот так и началась у меня новая жизнь…
Судно заурчало немного по-другому и, слегка накренившись правым бортом, начало осуществлять какой-то маневр. Пред взором раскинулся разбегающийся в разные стороны водный простор. Сливаясь с таинственной темнотой, этот широкий водный простор делался похожим на огромное море. Только цепочка мигающих огней указывала правильный путь судну.
