– Да, был такой промах. Ошибка вышла. Взаимопонимания тогда не хватило. Зато теперь и Муртазин, и другие башкирские командиры готовы перейти на сторону красных. Нам нельзя разделяться, распылять свои силы. Если мы теперь не сможем принести хоть какую-нибудь пользу татаро-башкирским мусульманам, грош нам цена будет. После битвы, как известно, героев много объявится. Как бы не вышло так, чтобы после войны, когда снова будет поднят национальный вопрос, Москва ткнула нас носом в наше собственное дерьмо и сказала: «Когда мы на фронтах проливали кровь за победу революции, вы, мусульмане, грызлись между собой, а теперь вознамерились требовать какие-то права для себя? Так не бывает!» Поэтому считаю, что нам нужно активнее участвовать в революционном движении. Кроме нас никто не решит и не должен решить нашу судьбу. С этой целью я и стал большевиком, начал организовывать красноармейские мусульманские полки, воевать с белоказаками. Хорошо, если бы и вы поняли это, и вместо того, чтобы прятаться по чердакам от разных несознательных хабриевцев, вступили бы в передовые ряды революционных бойцов. Если вы желаете сознательно и добровольно присоединиться к моему отряду, милости просим, всегда рады.

– Рахмат, спасибо, комиссар, – ответили парни, растроганные дружеским расположением и сердечным разговором с ними видного красноармейского военачальника, тем более мусульманина.

– Благодарите не только меня, но и того паренька, который сумел вовремя предупредить меня о готовящемся злодеянии, – улыбнулся Шамиль.

Народ начал расходиться, но услышав последние слова комиссара, остановился. Послышались любопытные голоса:

– И что же это за паренёк?.. Кто этот герой?.. О ком речь?.. Чей сынок?..

Мустафа довольно улыбнулся и признался:

– Да мой это пацан, мой сорвиголова, Ахметсафа… Давлиджан его до Кушкульского озера проводил, на лошади, а дальше он сам… Ловок, пострелёнок… А вот и он сам возвращается…

Действительно, к толпе приближался усталый, запыхавшийся, но счастливый Ахметсафа. Послышались одобрительные возгласы:

– Ну да… Это сынок Мучтая!.. Он самый! Проворный малый! Молодец! Удальца по походке видать!.. Сразу видно: из рода Каеш[5], то есть ремешников! Крепок, как ременная кожа!

Ахметсафа, смущённый оказанным ему вниманием, спрятался за широкую спину отца. Мустафа обнял сына за плечи, шутливо подтолкнул его и нарочито громко похвалил:

– Молодец, сынок! Спас брата своего Гусмана!

– А где Хальфетдин абый? – вдруг встрепенулся Ахметсафа.

– Не беспокойся, все живы-здоровы. Домой побежали.

Народ, находившийся в невероятном напряжении в течение нескольких часов кряду, после освобождения своих сынов облегчённо вздохнул, расслабился. Каждый спешил домой, обрадованный благополучным исходом дела. Трагедии удалось избежать.

Усманов протянул руку Ахметсафе:

– Ну, джигит, ты показал себя молодцом! Так держать!

Видя, что народ стал расходиться, Усманов в два прыжка поднялся на крыльцо мечети и крикнул, махнув рукой:

– Народ! Прошу не расходиться! Ещё немного внимания!

Люди нехотя вернулись на примечетную площадь, настороженно и недоверчиво косясь на неугомонного комиссара: дескать, что ещё замышляет красный командир? Оглядев собравшихся возле него сельчан, Усманов снова улыбнулся:

– Уважаемые сельчане! Джамагат[6]! Как видите, я подоспел вовремя. А раз так, может быть, заодно и поговорим немного, побеседуем? Слово – не молоко, много не выдоишь, но и в воду его превращать негоже…

– Хм-м… Язык у него подвешен что надо, – хмыкнул кто-то в толпе…

Усманов продолжал:

– Вот смотрю я на этих джигитов, настоящих гренадёров, и думаю: ну, хорошо, мы сегодня уйдём, а завтра нагрянут, скажем, белоказаки, послезавтра – башкирские всадники. Каждый из них попытается забрать к себе в отряд наших джигитов. Раз отвертитесь, два… Но вечно так продолжаться не может. Вот и мы по приказу Ленина проводим мобилизацию солдат в Красную Армию. Уже с апреля идёт запись татар в нашу армию. Такие вот дела, джамагат… как же вы собираетесь уберечь своих джигитов от войны? Прятать их по чердакам и погребам? Между прочим, уклонение от мобилизации в военное время приравнивается к преступлению и подлежит суровому наказанию…