Но он молчит. Молчит. Смотрит в лобовое стекло и спокойно ведет машину. Тихо играет радио, даже не различить, какая играет песня. Кондиционер работает на максимум. Я вся покрылась мурашками от холода. На приборной панели мигает цифра в пятнадцать градусов. Зубы стучат до трещин на эмали, но я не прошу прибавить.

– Кирилл, я оплачу ремонт, – говорю сквозь слезы. Я и правда чувствую, что щеки стали мокрыми.

Он хмыкает, но молчит. И не смотрит на меня. Ему все равно на мои слезы и жалобный голос. Ему вообще все равно.

Должно отпугнуть, но, кажется, поздно.

На часах три часа ночи. Глаза закрываются, но я не могу их закрыть, потому что от слез, они начинают щипать. И слез становится больше.

– Где мы? – спрашиваю взволнованно.

Несколько высоток, огороженные кованым забором. Мы заезжаем на подземную парковку, Кир целенаправленно куда-то ведет машину. Значит, он знает, куда едет.

– Это твой дом? – волнение нарастает.

Его молчание какое-то густое. Словно так он сдерживается, чтобы не накричать. Стоит ему открыть рот – сорвется.

На парковочном месте красивая цифра «500». Он за него заплатил, наверное, больше, чем нужно.

– Ты же не убивать меня собираешься? – вспоминаю все ужастики, которые смотрела. Обычно такое глупое начало у всех фильмов. Много вопросов, тихое закрытое место и очаровательный убийца, на которого никто и никогда не подумает.

Брр…

Кир странно бросает на меня свой взгляд. Я читаю его, как «хотелось бы, но не буду», вызывает первую, скованную улыбку.

– Это твой дом, – уже не спрашиваю. Знаю.

Только почему привез меня к себе, а не обратно домой? Одни догадки. По коже пробегает озноб, который сменяется обжигающими касаниями. Волнение бурлит внутри.

Кир говорил, что после трех свиданий я буду его. Звучит романтично, но с какой-то горькой начинкой, как вишня в коньяке.

Мы долго едем в лифте, успеваю вся известись. Рукам не могу найти место, постоянно переминаюсь с ноги на ногу. Глазам больно.

– Квартира тоже «500»? – голос хрипит. Кажется, я заболеваю.

Лифт останавливается на последнем этаже. Вид, должно быть, шикарный. Похлеще моего будет.

– Проходи и чувствуй себя как дома, – первые его слова. Готова улыбаться и обнимать. – Если чем-то не умеешь пользоваться, попроси помощи.

Киваю. Не может он без подколов.

– Кирилл, – он останавливается в дверях. За ними большая комната, возможно, гостиная. – Я виновата, знаю. Но, обними меня, пожалуйста. Мне это так нужно!

Голос дрожит, не верю, что он принадлежит мне. Смотрю в его темные глаза и жду хоть слово, хоть его фирменного «хмыка». Только бы не игнорировал. Это начинает убивать.

Кирилл делает два шага в мою сторону. Они маленькие, но кажутся огромными, словно в секунду преодолел пропасть. Завораживает.

Обхватывает лицо руками, дышит часто. Сдерживается изо всех сил. В глазах вижу отголоски урагана. От него все внутренности обвариваются и погружаются в льды.

Наклоняется к губам и смотрит на них долго. Нежную кожу больно пощипывает. Голову держит так крепко, что и в сторону не увести. Становится несколько страшно. Как тогда, в машине. Перед настоящим поцелуем, думаю, всегда так.

– Поцелуешь? – шепчу ему в губы. Я уже чувствую их вкус. Черт, они как вишня в коньяке, но не горькая, а пьянящая. Мне хватит и миллилитра его вкуса, чтобы мозг расплавился, а мысли унесло течением.

– У меня теперь есть на это законное право, – губами щекочет мои губы. Будто ловит непередаваемый кайф от такой растянутой паузы. Она больше никогда не повторится.

– Нет такого закона, Кир, – хочется улыбаться.

– Придется пойти учиться на юриста, чтобы потом продвинуть его в Госдуму. Как думаешь, получится?