В часах падают последние песчинки, но мы смотрим другу в глаза. Вернее, кажется, что в глаза, но выходит - в душу. Робкое касание, от которого становится неспокойно внутри. А потом он вдруг улыбается и говорит “До завтра”, разрывая видеосвязь.
И я улыбаюсь тоже.

Следующие сеансы проходят как по нотам. Целую неделю я выслушивала его интересные и не очень, а местами и вовсе скучные истории. Почти все они касаются детства: соврал, списал, прогулял, угнал машину отца, чтобы покатать друзей и девчонок. Виктор уже не казался мне потерянным мальчиком или хамом с ёлочного базара. Это был кто-то другой. Живой.

Больше за пределы пяти минут мы не вываливались. Ровно в восемь я принимала вызов, переворачивала часы, и когда время оканчивалось, прощалась с Виктором. Порядок сеанса нарушился только раз: пришлось отвлечься на постоянно жужжащий телефон.

Оля, чтоб ей спалось крепко, дала мой номер Руслану, тому самому разведённому папе. Он часто приходил в роли сопровождающего вместе с детьми и ожидал, пока закончится час наших занятий, чтобы вместе с Олей отвести их обратно в сад. Но не скучал: починил розетку, подключил стиральную машину, собрал напольную вешалку. "Всяко удобнее, чем в коробках искать каждый раз".

Это было приятно, и правда удобно, только очень навязчиво. Теперь он атаковал меня смсками, заманивая на ужин. Видя всплывающие уведомления и угрозы заехать за мной в девять, пришлось ответить. Я не могла не дёргаться! Вдруг он моё молчание примет за согласие и правда явится!

— Куда вы там коситесь всё время?! — рявкнул, кажется, неожиданно даже для самого себя, Виктор.

Было крайне неловко, ведь по условиям договора ничего нас прерывать не должно. Виктор был безупречно пунктуален, а вот я ещё не раз нарывалась. Вчера, например, забыла свой апельсиновый сок на кухне. Пришлось скакать за ним на максимальной скорости и всё равно немного опоздала к началу. Даже с учётом того, что мне всё-таки разрешили приступать на ногу, как выяснилось из бумаг, которые выдал зав.

“Забегая” в комнату, чтобы не трепать нервы и без того беспокойному Виктору, принимаю звонок и только после этого, запыхавшись, усаживаюсь.

— Простите! Секунду! Бежала как могла, - извиняюсь, восстанавливая дыхание.
Он с интересом следит, как подтягиваю упавшую с плеча бретельку топа, почти неприлично открывшую вид на грудь, и убираю костыли к стеночке. Я с ними сроднилась за последнее время. Мы привыкли друг к другу. Раньше они, падая с диким грохотом, пытались убежать. Поднять, особенно когда не можешь дотянуться - не самая простая задача. А сейчас, костыли - мой главный помощник. Достать пледик с верхней полки? Не вопрос. Открыть шторы или окно? Дотянуться до выключателя? Проще простого.
Переворачиваю часы, показывая, что готова слушать очередное откровение.
— Подождите, как ваша нога? — неожиданно прилетает вопрос.
— Я, конечно, опоздала, но не настолько, чтобы забыть, для чего мы здесь собираемся.
— Вы правы, но… Давайте отступим от договора на сантиметр? Тем более, я причастен. - Покаянно склоняет голову.
— Ну… Да как обычно, — отмахиваюсь, смущаясь. Отвлекаюсь на создание любимого напитка, только чтобы не смотреть в камеру. — Устала дома. Хочется на работу, на прогулку. Говорят, ВДНХ просто сказочно украсили...
— А нога всё-таки как?
— Она ничего. Чешется, - неловко улыбаюсь, - Разрешили вот с одним костылём ходить, но я как-то не решаюсь, — он так пристально смотрит, что его взгляд чувствуется на коже, даже через монитор. Будто ему действительно важно.
Вспоминаю, зачем принесла сок и занимаю руки. В высокий стакан, в котором уже налит эспрессо со льдом, выливаю апельсиновый сок. Перемешиваю и получаю кусочек рая. Кофе почти не чувствуется, только отголоски приятной горечи остаются на губах, а вот апельсин играет ещё сочнее и ярче, выходя на первый план. Жмурюсь от удовольствия, но Виктор как всегда: