Какие же у меня были пальчики – тонкие, звонкие! Мама подарила мне на 14 лет колечко, сделанное по моему эскизу. Размер 15,5 на безымянном пальце левой руки. Этот палец был последним, который не сдавался под напором деформаций. В одну ночь вывернуло и его. Как же я рыдала, больше от горечи и обиды, чем от боли, когда наутро с трудом навсегда стягивала кольцо через раздутый и исковерканный сустав.

Пожалуй, это была та точка, где я оставила надежду на возврат к нормальному состоянию, к красивому здоровому чудесному телу. Этому невероятнейшему механизму, который служил мне верой и правдой.

Вы когда-нибудь ловили себя на мысли, как работает тот или иной орган? Обычно здоровому человеку это не нужно. Он принимает свой организм, свое тело как данность. Как эта данность справляется со своими задачами нам не особо интересно. Но когда что-то где-то заболит, волей-неволей начинаешь изучать, как это функционирует. Вот и я узнавала, что есть мышцы, сухожилия, сколько их, как они сокращаются, как сгибают-разгибают суставы, что задействуется, чтобы человеку, например, встать со стула. Может, все это было, для того чтобы я анатомию изучила? Как знать…

Безымянный палец без колечка привел меня к депрессии, осознанию беспросветности, душевной боли, состоянию полной никчемности и бесполезности, непринятию себя. Я владела (абсолютно не владела) телом, которое не подчинялось мне, еще и доставляло дискомфорт и дикие боли. Мне снились горькие сны, где я просто бегала. Бегала легкими ноженьками, чего больше не могла в реальной жизни.

Я жила от одного обострения к другому, а излечения или облегчения так и не приходило. Я по-честному принимала все назначаемые лекарства, по-честному лежала в больницах и разрешала вводить в суставы препараты (позже выяснилось, что их действие заключалось в разрушении частиц отколотых суставов, но и сустав они тоже разрушали). Соглашалась на все, пока после одного из лекарств не открылось кровотечение и волосы не полезли пучками. Я прекратила прием. Только с появлением интернета узнала, что эти препараты предназначались для химиотерапии, а ревматоидный артрит стоял в списке показаний в самом конце, за «между прочим», «на всякий случай», «при неэффективности других методов терапии». И ладно бы, если бы ценой стало облегчение. Но нет же!

Когда стала старше и уже работала, решила все-таки вернуться к медикаментам. Убедили в эффективности. Был очередной препарат, после которого я практически утратила подвижность, силы меня покидали день за днем, сила, которая бы поднимала ноги. С работы ходила пешком, меня провожала мама. Зима. Помню день, когда я стояла и рыдала, не в силах переступить навернутый после расчистки дороги валок снега, чтобы попасть во двор дома. Вспоминать тяжело. Это было жутко. У меня именно тогда появлялись мысли об уходе. Не знаю, как я справилась. Хотя вру, знаю…

Именно этот курс лекарств стал последней каплей. К препаратам я больше не возвращалась. Из того состояния меня еле вывели нетрадиционной медициной добрые люди. Буквально ставили на ноги и долгие годы поддерживали в состоянии более или менее нормального существования.

Это спорный метод, я никому его не навязываю. У меня и друзья тогда спрашивали, понимаю ли я, что этой медицины не существует в принципе, и все это – обычное самовнушение. Я смеялась и говорила, что счастлива, что мне внушают, а я потом самовнушаюсь на нормальную жизнь без обострений. Врачи мне такого внушения не сделали.

Еще мой первый детский врач говорила, что медицина не стоит на месте, и лет через 10–15 обязательно найдут средство. Прошло 29 лет! Протоколы лечения те же самые: химиотерапия, гормоны.