– Слава Богу! Я уже начинал беспокоиться из-за этой пресловутой «албанской мести», – попытался иронизировать её собеседник, хотя было заметно, что он начинает терять уверенность.

– Однако, – настаивала она, не обращая внимания и многозначительно подняв руку, – мой отец без всяких сомнений подчеркнул, что тому, кто осмелится пролить хотя бы каплю албанской крови, то есть моей, крови моих детей или его собственной, лучше бы самому спуститься в ад, если он не хочет, чтобы в этом путешествии его сопровождала вся его семья. Ты понял?

Правая рука генерального директора «Dall & Houston» замешкалась с ответом, словно действительно не мог поверить в услышанное. Наконец, почти недоверчиво, он спросил:

– Ты хочешь сказать, что действительно угрожаешь мне?

– Разумеется, дорогой! – холодно ответила она. – Разумеется, я угрожаю тебе! И не только тебе, но и твоей очаровательной жене Мэри, твоей дочери и её любовнице-художнице-лесбиянке, которая, кстати, если ты не знал, только что сделала искусственное оплодотворение. А также, естественно, Вольфу Лукасу, его жене, его детям, которые учатся, двое в Женеве и один в Лос-Анджелесе, и секретарше Лукаса, Рите Касабланке, у которой от него есть ещё один ребёнок, живущий в шести кварталах отсюда. И если тебе этого мало, то в опасности окажутся и ваши родители, потому что, когда Канун приводится в действие, нет силы, способной его остановить.

– Ты что, спятила?! – воскликнул её собеседник, то ли в неверии, то ли в страхе. – Как ты смеешь…?

Алехандра Занай подошла к стене, отодвинула картину, за которой оказалась сейфовая дверца, открыла её, достала пухлый конверт и вернулась, чтобы разложить на столе десятки фотографий, которые он содержал.

– Я смею, потому что моя жизнь больше не имеет смысла, и ты не оставил мне выбора, – сказала она, указывая на фотографии одну за другой. – Вот здесь твоя жена выходит во вторник из бутика, здесь твоя дочь лижет своей девушке в собственной спальне, а вот здесь незаконнорождённый сын Лукаса с тренером по баскетболу, который, кстати, трахает Риту, пока твой шеф рыбачит в Карибском море на этой прекрасной яхте. Все вы находитесь под круглосуточным контролем группы албано-косоваров, по сравнению с которыми те пресловутые кубинские наёмники, которых вы нанимаете, кажутся милыми сестричками милосердия. Эти люди – настоящие ветераны Боснийской войны, прирождённые убийцы, жаждущие заработать миллион долларов, который мы назначили за голову каждого члена вашей семьи. – Она встряхнула свои длинные, очень чёрные волосы, одновременно изобразив улыбку, больше похожую на гримасу, и уточнила: – Естественно, твоя голова и голова Лукаса ценятся вдвое дороже. Речь уже не идёт о том, чтобы перебраться в Дубай или оказаться в тюрьме, дорогой. Речь идёт о полном уничтожении, о кровавой резне, в которой никто не останется в живых. Теперь тебе всё достаточно ясно?

ПОСТУЧАЛИ в дверь, она открыла её и увидела его на крыльце, стоящего по стойке "смирно", опирающегося на своё тяжёлое служебное оружие, с пакетом в другой руке, который он протянул ей как плату или подарок.

Четыре банки тушёнки, пять банок газировки, коробка жвачки и полдюжины яиц – всё это он получил бесплатно в полковом магазине. По мнению этого юного морпеха, именно столько стоила девственность иракской девушки во времена войны.

В конце концов, если войну финансировал Пентагон, а в конечном счёте – американский налогоплательщик, то какая разница, если они оплачивали и подобные "логичные утехи" для боевых подразделений?

Не всё же время умирать за родину.