Лоссо и Аристид уставились на открывшуюся пустоту.

– Здесь тоже должны быть карты?

– Да, припоминаю что-то. Виллем распорядился их снять, чтобы отремонтировать.

Лоссо кивнул. Значит, здесь карт юго-восточной стороны нет, а загадочная Симиара должна быть на этих панелях, он уверен.

Можно напрямую спросить у Энцо Конти. Но тогда взрослые быстро догадаются, о чём он думает. А он сам хотел понять, как найти дядю Лоссо. Бывает же так, что взрослые не понимают загадку, а дети её сразу отгадывают? Он был уверен, что здесь то же самое.

За тот случай с туфлей Лоссо почти не ругали. Видно, все очень обрадовались, что можно поговорить о чём-то другом, а не о пряжке, из-за которой расстроился дедушка. Энцо Конти принял в тот вечер извинения Лоссо и ещё раз, специально для него, повторил свои истории. Потом он почти каждый день приходил в гости с новыми рассказами.

– Карты уже не те, – ворчал Аристид, разгуливая по залу. – Раньше и бумага была прочнее. Или на пергаменте рисовали, а это такая вещь, скажу тебе… Когда мы застряли из-за полного штиля посреди облаков над Кремниевым хребтом, а еда вся закончилась, то пришлось варить карты в котле, и они нас очень выручили, даже привкуса чернил почти не было.

– Неправда! Это же дядя Лоссо так застрял, бабушка рассказывала.

– Может быть, – пожевав губами, согласился Аристид. – Юстина на два года и семь месяцев младше меня, вероятно, она помнит лучше. Не будем её расстраивать.

– Конечно, – закивал Лоссо. – Дядя Лоссо столько всего совершил, ты просто забыл.

– Послушать тебя, так кроме него здесь больше никто и не работал, – проворчал Аристид.

– Это нечестно! – выпалил Лоссо. – Он был герой, настоящий, а вы все из-за этого злитесь! И папа, и ты! Думаешь, я не понимаю, что вы завидуете?

В зале карт воцарилась тишина.

– Я думаю, – наконец тихо сказал Аристид, – что ему достался хороший художник. А нам не повезло, да.

Лоссо бежал по ступенькам быстрее, чем стоило. Он никогда раньше не грубил Аристиду, да и никому в семье. Но что делать, если они не желали признавать заслуги дяди? И разве человек виноват, что хорошо получается на портретах?

В галерее было очень много семейных портретов, Лоссо не был уверен, что всех помнит. Портреты были скучные: голова да плечи. Дедушка Аристид был нарисован молодым, но уже в своей любимой меховой ушанке, и смотрел так же недоверчиво, как сейчас.

Портрет дяди Лоссо распорядилась нарисовать бабушка Юстина, и художник следовал всем её указаниям. От неё Лоссо впервые услышал истории о своём дяде. Разве бабушку можно винить, что она хотела рассказывать только о младшем сыне, ведь он столько всего совершил!

В картографической мастерской тоже было тихо. Лоссо прошёлся мимо верстаков с лежащими картами, с уважением поглядывая на сияющие медные инструменты, которыми отмерялись точнейшие расстояния. Карты лежали на верстаках и широких столах, висели на стенах, на громадных деревянных щитах, которые можно было переворачивать, как страницы книги для великанов. Моря, горы, караванные пути, роза ветров – для летающих кораблей.

Лоссо дошёл до шкафа с табличкой «Временное хранение», потянул на себя дверцу – и на него вывалился ворох карт. Лоссо утонул в них, как в бумажном море. Он выныривал то в одном, то в другом месте, отбрасывал карты с ненужными названиями, пока не нашёл ту, единственную.

Симиара обозначалась двумя башенками. Это значило, насколько он помнил, что город не самый большой, но и не маленький. К ней вело несколько дорог, а у одной из башенок был нарисован маленький синий кораблик. Значит, пристань для воздушных кораблей там тоже есть. Выше Симиары карта была закрашена жёлтым. «Степи» – пояснял неизвестный картограф. Ещё выше жёлтый цвет переходил в размытый серый. «Здесь обитают чудовища». Лоссо знал, что это обычное обозначение для тех мест, где никто ещё не побывал, но кожа всё равно пошла пупырышками.