Здесь, на городских улицах девушку поражало всё: от искусной резьбы по наличникам и запахов пирогов, которыми бойкие ребятишки торговали с лотков буквально на каждом шагу, до многолюдной, гудящей как пчелиный рой разноцветной толпы. Аксинья влюбилась в город сразу. «Да! Моё это, моё! – думала де́вица, глядя на городские улицы, утонув в шуме людского потока, который нёс её словно упавший в реку с дерева листок. – Прав был дедушка, что согнал меня с печки! Тут оно – счастье!»

Улица сама собой привела Аксинью на главную площадь города, где возвышался, словно исполинский цветной сахарный пирог, княжеский терем. У раскрытых настежь ворот стояли пятеро вооружённых копьями и мечами стражей. Одеты были нарядно: кольчуги начищенные, щиты с золотым солнцем, шеломы с флажками и лентами на навершиях.

Аксинья остановилась прямо перед ними и с любопытством разглядывала стражников. Те не особо обращали на неё внимание, видимо привыкли к зевакам. Даже наряд «вольной воительницы» и вооружение Аксиньи не больно занимало привратников: стоит, мол, глазеет, так что ж – служба у нас такая, на виду быть, мощь княжескую, да великолепие владений его собою представлять.

Постояв ещё немного перед стражниками, Аксинья решительно шагнула в ворота. Но тут перед ней сомкнулись два копья.

– Далеко ль собралась, красавица? – спросил её старший, как решила про него девушка: у него не было копья и щита, только меч. – Не заблудилась ли?!

– К князю мне надобно, – ответила, остановившись перед скрестившимися копья-ми Аксинья.

– Нешто ждёт тебя, пресветлый князь? – страж обошёл вокруг девицы, внимательно оглядывая её.

– А ты почём знаешь, что не ждёт? – вопросом на вопрос ответила Аксинья, а сама подумала: «Если, как говорила ведьма, что мне не будут чинить препятствий, то можно и немного воли себе позволить. А этому просто положено вопросы задавать».