Хозяйка квартиры оказалась очень колоритной и интригующей женщиной преклонных лет по имени Юша. Такого редкого имени ни до, ни после россиянин не встречал. Владелица этого редкого имени и также очень редкой, похожей на еврейскую, фамилии, как оказалось, проживала постоянно в Нью-Йорке, в Польшу наведывалась изредка, по делам и навестить друзей и родственников. Однажды, несколько лет позже, Андрей и Юнона случайно встретили её в одном из пригородных лесных рыбных ресторанчиков, пользующегося у варшавской элиты большой популярностью.

Пани Юша была, по-видимому, настоящей светской львицей. По её рассказам, она вращалась в нью-йоркском круге богемы, посещала салоны. Да и обстановка квартиры на улице Злотой была тому подтверждением: на россиянина она произвела впечатление живой декорации из какого-то фильма о дореволюционном прошлом – гнутая венская мебель, фарфоровые сервизы, тяжёлые тёмно-зелёные портьеры с золотой бахромой, фотографии в рамках на стенах. На одной из фотографий Андрей с Юноной узнали в молодом человеке известного даже в России польского актёра Даниеля Ольбрыхского в компании также молодой, но вполне узнаваемой Юши. А под фотографией на стене была прикреплена самая настоящая сабля в ножнах. Как объяснила пани Юша – подарок от её хорошего знакомого пана Ольбрыхского.

Андрей видел, что квартира очень понравилась Юноне, а сама она вполне приглянулась хозяйке квартиры, поэтому согласие на аренду было достигнуто быстро, тем более что и цена за аренду оказалась очень даже скромной – видимо, хозяйка хотела поскорее решить эту проблему и вернуться в Штаты. Юнона подписала с пани Юшой договор, условились о механизме оплаты банковскими переводами – и долгожданные ключи были торжественно вручены сияющей спутнице Андрея. Ещё бы! Стандарт её жизни резко менялся – как в сказке…

Позже, когда было принято решение отказаться от аренды квартиры пани Юши – и это запомнилось – Юнона несмело спросила шефа, останется ли её вознаграждение таким же, как было при съёме квартиры, или снизится опять на квоту стоимости оплаты аренды. Россиянин великодушно ответил, что останется таким, как есть, пусть считает это повышением жалованья. Лет десять спустя Андрей встретит соотечественника, который выскажется на тему практичности полек. (См. главу «Случайная встреча. „Эти польки такие меркантильные…”»)

Россиянин тоже был доволен – ему порядком надоело уже «кантоваться» в офисе, где в кабинете надо каждое утро складывать диван, на котором спал, прятать постель, проветривать комнату, чтобы сотрудники не заподозрили чего-нибудь. Кроме Юноны, никто не знал, что шеф проживает в офисе уже целый месяц.

Через несколько дней Андрей с Юноной устроили себе скромную «парапетувку» 14 – хотелось отметить новый статус их отношений. Оба были в приподнятом настроении – даже проблемы фирмы и кавказцев несколько затушевались и отошли на второй план. По крайней мере, не занимали теперь все мысли Андрея.

Формат данного повествования не позволяет описать во всех подробностях те милые мелочи, которые украсили жизнь россиянина в часы «после работы». Но можно сказать, что Юнона очень старалась. По уровню заботы и тепла, которые она излучала, было видно, что полька очень, очень и очень старается, чтобы появлявшийся в «её» квартире гость чувствовал себя комфортно. Ещё совсем недавно признавшаяся в разговоре шефу, что она совсем не умеет готовить (как-то не довелось научиться в родительском доме), Юнона даже купила модную в те годы «фрытковницу» 15. Смущаясь и опуская очи долу, объяснила шефу, что когда он приходит к ней, она хотела бы приготовить что-то вкусненькое. Андрей был очень тронут.