Мы кланялись и говорили всем «спасибо», а потом вместе с актерами под руки ушли за кулисы. Они буквально увели нас силой.

– Послушайте, если хотите сдать нас полиции, не надо! – неожиданно произнес Николай Львович. – Вы ведь должны понять, что некоторые и в армии служили и видели, как такие револьверы могут стрелять. Что-то в памяти щелкнуло, и я представил, как буду оправдываться перед женой, если с сыном что-то случиться, – не замолкал он.

– Да расслабьтесь. Мы не будем сдавать вас никакой полиции, – произнес актер, играющий роль собаки.

– Наша постановка не нуждается в режиссере, который мог бы затаить на вас обиду. Мы все здесь режиссеры. Привносим свое, советуемся и решаем, как будет лучше. Поэтому вы приняли участие в нашем спектакле, и стали ключевым звеном импровизации, о которой мы мечтали долгое время, – объясняла девушка в розовом платье.

– Конец сезона на носу. Это крайний спектакль. Благодаря вам поднимется ажиотаж и в следующем сезоне у нас будут зрители, – заметил актер, размахивающий револьвером на сцене.

– Это мы, значит, стали актерами? – рассмеялся Львович.

Всем нам стало легче после услышанного. Но оставался один вопрос.

– Когда приходить в следующий раз? – добавил Львович с наивным озорством.

Алина лежала на винтажном диване, который стоял у стены посреди кухни. Обитые кожей подлокотники, и спинка с сидениями, обшитые гобеленом с цветочными узорами, никогда не подразумевали удобства для обитателей квартиры. Но его расположение было главным удобством для женщины.

Так, члены семьи замечали страдальческое выражение ее лица и, несомненно, предлагали помощь. Старшая дочь давала новые холодные компрессы, в виде мокрых полотенец из холодильника. Свекровь наливала в кружку травяную настойку, самостоятельно приготовленную для невестки прошлым летом, а младший сын старался всеми силами не замечать унылую картину.

Мальчик запомнил привычное состояние мамы со времен, когда ему исполнилось пять лет, и, прожив так еще столько же, совершенно искоренил в себе чувство эмпатии. Он намеренн