На секунду Закурдаеву показалось, что справа на набережной что-то рыкнуло. Показалось! Затем и слева что-то как будто щелкнуло, еще раз, уже громче. Зашипело, зашуршало, но не громко. Справа будто мотор завелся – но какие здесь моторы?! Здесь, в логове апокалипсиса, столице России?!

Закурдаев присел, присмотрелся; слепящее солнце и высокие берега набережной не давали ему рассмотреть, что там за движение вдоль кремлевской стены. Вот уже и напротив стены звуки усилились – будто тысячи тихих веников метут по разрушенному асфальту. Нет, уже не тихих, уже не веников, уже…

Справа к одному мотору присоединились звуки других двигателей, лязг заполнил весь мозг и… Все стихло! Закурдаев поднялся, схватил обрез и, ничего не понимая, заорал что есть мочи:

– Суки, где вы? Я слышу вас!

Ему почудились голоса, затем слева что-то грохнуло и последнее, что в своей замечательной жизни увидел бывший банкир Закурдаев, был огромный серый камень, летящий прямо в него с Котельнической набережной.

* * *

Алексей Древесный молча смотрел в потолок БТР. В боевой машине вместе с ним находились шестеро бойцов, не считая водителя. Лейтенант никак не мог взять в толк, почему после смерти своего командира, которого так ненавидел, он, получив его пост, сам от него отказался. Не мог понять он и командующего: как на такое важное задание старшим отправили его!? Он ведь мог послать в Воронеж кого угодно, после расстрела дежурного любой бы поехал, а назначили его, да еще и взрывчатку на руку прицепили…

Алексей потер левую руку возле запястья. Подрывной комплекс «барракуда» плотно облегал левое предплечье лейтенанта. 800 граммов адской взрывчатки, расположенной внутри хитрого устройства. Бомба, которой лейтенант мог управлять при помощи своих биоэлектрических импульсов. Оружие, которое в случае смерти «носителя», взорвет целый квартал.

– Товарищ лейтенант, не жмет игрушка? – как будто читая мысли Древесного, спросил один из бойцов.

Лейтенант поднял вверх голову и увидел детское выражение лица младшего сержанта, находящегося в кресле боевого автоматического модуля.

– Забыл представиться, сержант Олег Конев.

– Древесный, Алексей Древесный, – спокойно ответил лейтенант.

– Я про эту штуку поинтересоваться хотел. Она вас не раздражает? Не трет там чего? А то мало ли… Вдруг бабахнет!

– Да нет, не трет она, а в чем вопрос, сержант?

– Давно интересуюсь нашим оружием… Вот, думал, что «барракуда» не выжила после Давления, а это ведь одно из лучших изобретений двадцатых годов! Командира в плен взять нельзя. Живым, по крайней мере. Соответственно, и к врагу она попасть не сможет… Хотя, нашим врагам она зачем!?

– К чему клонишь, сержант?

– Я просто интересуюсь, может, вам нехорошо оттого, что она у вас на руке? Она же реагирует на ваше самочувствие, любая нервотрепка – вы взорветесь, и мы взлетим!

– Понятно, – лейтенант ухмыльнулся, – в общем, как бы она не решила, что я переживаю или пытают меня… И не взорвала нас вместе с двумя десятками домов вокруг из-за пустяка.

– Примерно так, – ответил сержант.

– Расслабься, все хорошо. У меня нервы – камень!

Лейтенант вытянул вперед левую руку. Композитный корпус поменял цвет с темно-коричневого на черный. Затем «барракуда» замерла.

– Это еще и рация, солдат. Хорошая рация. На световых батареях, – он опустил руку. – Вот приедем в Воронеж, синхронизируем ту квадратную чертовщину, тогда, может, и домой вернемся… Только почему-то нам дали цистерну солярки только в один конец. И не объяснили, как синхронизировать. Типа, на месте разберетесь!

Древесный посмотрел на сержанта, тот отвернулся.