Добиралась легко, несмотря на пересадки. Нужный транспорт, как будто по заказу, ждал Юлю.

Потом от остановки шла, внимательно следя за ориентирами, данными Аглаей. Новая школа, от неё поворот налево, потом магазин, тоже по левую руку, затем поворот в проулок. Идти до конца, последний дом по левую руку – зеленый с белыми ставнями.

Юля открыла рот от удивления. За обычным дощатым забором стоял ярко-зелёный дом под красной крышей. Окна в кружевных белых наличниках. А ставни разукрашены рисунками животных. Между причудливо вьющихся растений жили и петухи, и медведи, и лисы, и зайцы. Дом, как из сказки.

Толкнув калитку, Юля прошла по дорожке, выложенной деревянными кругляшами, к крыльцу и остановилась. Лестница в три ступени вела к двери, у порога которой валялся веник. А теперь как? Просто подняться? А веник? Почему-то Юле стало тревожно, глядя на этот преграждающий дорогу веник.

Дверь открылась.

– Ну чего остановилась? Поднимайся. Веник не про тебя лежит. Просто перешагни, – невысокая пожилая женщина в синем спортивном костюме смотрела внимательно и спокойно.

Юля как-то сразу расслабилась, напряжение отпустило, и она поднялась в дом.

– Одежду вот здесь оставь, – женщина указала на вешалку на стене, – а обувь – вот тут. И тапки надень. Пол у меня холодный. Видишь, в чем хожу?

На ногах красовались валенки ручной работы, расшитые бусинами.

Юле хотелось спросить, она ли Аглая Петровна, но почему-то не решилась. А женщина распахнула обитую дермантином дверь справа от вешалки.

– Проходи. Присаживайся.

Юля робко прошла в комнату. Два окна по стене напротив, окно с торца. Тюлевые короткие занавески, цветы на подоконниках. Фикусы в кадках на полу.

Между окон диван. Сбоку журнальный столик и кресло. В кресле спала кошка. Напротив дивана, по глухой стене шкаф-стенка. И покой.

Покой наполнял всю комнату. Юле захотелось сесть на диван, закрыть глаза и сидеть-сидеть, не двигаясь и ни о чём не думая.

– Так-так, – женщина стояла напротив, и прищурившись рассматривала Юлю. – Ах, как нехорошо! Сердце-то! Ты чего тянула? Думала вечная? Ну, ничего-ничего, это мы сейчас поправим. Вставай.

Юля от этих слов приободрилась. Вот сколько раз она врачам на сердце жаловалась, а ей кардиограмму снимут и скажут: «Изменения допустимые, ничего страшного, сходите к неврологу». Юля себя тогда неловко чувствовала, словно выдумщица. А Аглая Петровна (Юля уже не сомневалась, что это она) сама сказала, что сердце у неё болит.

Аглая развернула гостью спиной к себе, велела развести руки в стороны и держать параллельно полу. Подхватила Юлю под подмышками и резко дёрнула вверх. Вот даром, что женщина невысокая и хрупкая, а силы оказалось достаточно, чтобы приподнять высокую Юлю.

Юля охнула, в груди что-то сжалось и отпустило.

Шаманка повернула женщину лицом к себе и вновь прищурив глаза оглядела, удовлетворённо кивнула:

– Садись. Теперь будешь жить, сколько положено.

Она уселась перед Юлей на низенькую табуреточку.

– Ногу давай.

Юля вытаращила глаза. Что?

– Вот неверя, – проворчала Аглая, – слышала же, поняла. Ногу давай. Клади мне на колени.

Юля осторожно положила ногу Аглае, и та принялась разминать стопу и пальцы. И делала это так умело, что Юля почувствовала, как лёгкость, появившаяся в ноге, стала подниматься выше.

– Ага, вижу сама поняла, в чём дело. Закрыты ноги твои были, энергия не могла сквозь тебя в землю уходить, застревала. А застряв бродить начинала, как плохое вино и отравлять. Вот мы сейчас все твои каналы откроем и связь с землёй восстановим. Постепенно тело очиститься от гнилой силы.

Юля из слов Аглаи поняла только, что ноги у неё закрыты для чего-то там, но ей было всё равно. Блаженство и лёгкость разливались по телу. Она ликовала. Ничего не надо говорить, не надо чувствовать себя симулянткой. Аглая всё сама видит и делает как нужно. Юля совершенно расслабилась и полностью доверилась женщине.