Свекрови он не нужен. Та будет только охать и жаловаться всем на тяжелую свою долю. А там ещё и Роман может объявиться. Нет. Нет, она сама хочет растить сына, радоваться ему.

Слёзы покатились по щекам, шее. Да что же это такое! Что делать? И тут Юля вспомнила: телефон! Она непременно, если переживёт эту ночь, позвонит той шаманке. Хуже, чем сейчас, быть не может.

Боль отпустила под утро, и Юля задремала. Но проснулась всё равно рано – как привыкла вставать обычно. И сразу вспомнила об обещании позвонить шаманке.

Юля вздохнула, повернулась на бок, полежала немного, перевернулась на другой. Потом снова на спину. Ну, вот что она скажет этой женщине? «Здравствуйте, у меня всё болит»? Или начать объяснять, где конкретно и как болит?

Юля представила себя говорящей, вздохнула и покачала головой. Картинка представилась жалостливая и неприятная: она говорит-говорит со скорбным видом, тычет себя в разных местах, показывая, где у неё проблемы.

Не умеет она так убедительно жаловаться. Вот подумает Аглая, что она просто взбалмошная неврастеничка. А как сказать, чтобы понятно было, что у неё болит нестерпимо и везде, но при этом поменьше говорить? Юля задумалась, но ничего не придумала.

Решила вставать. Всё равно сон не идёт, да и належалась она так, что удобное положение найти не может.

Саша спал. Юля любила такие моменты раннего утра, когда была предоставлена сама себе, и никуда не торопилась.

Она включила лампу над разделочным столом, осветившую тёплым светом небольшое пространство. Остальная часть кухни осталась в полумраке. Заварила чай и уселась возле окна, наблюдая за ранними прохожими.

Интересно, куда люди спешат в выходной так рано? Дела. А вот у неё никаких дел на сегодня, кроме того страшного, вызывающего беспокойство, звонка.

Тут в левом боку кольнуло. Юля поморщилась, потёрла бок и решила отвлечься рисованием. Как только она брала в руки карандаш, время исчезало. Юля погружалась в мир линий, теней, передавала свои ощущения через изображения.

Изредка поглядывала на часы и удивлялась: села рисовать она в 6.30. а сейчас уже 7.30. Звонить пока рано. Вдруг шаманка ещё спит. 8.45 – а теперь можно звонить? Юля решила подождать еще 15 минут, и позвонить ровно в 9.00. Наверно, уже не слишком рано.

Руки вспотели и подрагивали, сердце колотилось где-то в горле, когда Юля набирала номер.

– Да. – спокойный женский голос ответил сразу, как будто на том конце ждали звонка.

– Аглая Петровна?

– Да.

Тут Юля растерялась. А что дальше-то говорить? Представиться? Или сказать откуда у неё номер Аглаи. Молчание затянулось, и Юля, побоявшись, что Аглая не выдержит и отключится, выпалила:

– А можно к вам приехать?

– Ну и когда ты хочешь?

Ответ Юлю немного удивил. Она-то думала женщина начнёт расспрашивать, а потом сама скажет, когда сможет её принять.

– Не знаю. А когда вам удобно.

– Сейчас приедешь?

Юля растерялась: так скоро. У неё ещё Саша спит. А Аглая Петровна, словно почувствовав замешательство, сказала:

– Давай так. Дела свои доделай. Я тебя жду к 12.00. Запоминай, как добраться… – и женщина подробно объяснила маршрут.

Юля готовила сыну завтрак в возбуждённом состоянии. Она не могла представить себе шаманку. Точнее воображение рисовало шалаш, возле него ритуальный столб, обвешанный масками и бусами, костёр и лохматую женщину, замотанную в шкуры, с бубном в руке.

Сыну рассказала, что поедет на окраину города знакомиться с одной женщиной, которая умеет лечить. Саша тоже захотел на окраину города, но Юля объяснила, что первый раз съездит одна, на разведку. А уж в другой раз возьмёт его. А пока она надеется, что сын выучит все уроки, чтобы вечером играть с биглем, а завтра не думать про дела.