Йера для командора Нея Амос

Он проводит большим пальцем по моей нижней губе, нажимает на нее и приоткрывает мой рот. И все это при целом штате военного крейсера, выстроенного в линейку!

– Хорошие зубы. На вид здоровая. Тогда что не так? Зачем записалась менталистом в команду барсийцев? С головой непорядок? – Желтые глаза командира сужаются.

Он скользит взглядом по моим пепельно-светлым волосам, потом снова возвращается к лицу.

Мое сердце ускоряет темп. Нос щекочет аромат леса и чего-то жгучего, как красный перец. В голову приходит мысль, что Ротору Готру подошел бы огненный цвет волос, а не глубокий черный. За этой холодной выдержкой чувствуется крутой нрав.

Его палец надавливает сильнее, заходит на зубы и нагло проскальзывает внутрь моего рта на язык. Я ощущаю чуть соленый вкус его кожи. До боли хочу сжать зубы, прикусить этого хама, но если я сейчас это сделаю, то тут же вылечу отсюда.

А мне любой ценой нужно улететь с этой уродской планеты. Любой. Даже на этом варварском крейсере, среди штата альфа-самцов, которые относятся к человеческим женщинам не лучше, чем к крысам. Ведь «человечки» вешаются на них из-за их звериных повадок, высокого уровня тестостерона и решительности, которой давно нет в человеческих мужчинах.

Вот только я не большинство. Но им это знать не обязательно. Пусть думают, что я насмотрелась новостей о могучей расе и хочу переспать с альфачом. Что меня совсем не воротит от их высокомерия и зазнайства.

На самом деле барсийцы никогда не вступают в контакт с человечками. Поговаривают, что те им неинтересны из-за своей хрупкости. Кто-то говорит, что их от наших прикосновений воротит. На это я и делаю ставку.

Сама видела в космопорту два часа назад, как одна моя соотечественница кинулась на шею барсийцу, ощупала всего и была скручена охраной. А альфача так перекосило, словно его вот-вот вывернет наизнанку. Он отряхивал свою одежду пять минут, словно извалялся в жуткой грязи. И его сослуживцы, которые это видели, очень ему сочувствовали: похлопывали по плечу, приободряли.

Тогда я решилась. Вакансия менталиста на военном крейсере «Актория» была моим единственным шансом на спасение. Вот-вот в космопорт явится моя мачеха и упакует меня в свадебное платье. А к вечеру я буду замужем за восьмируким апцетом возраста моего покойного дедушки.

И я ничего не смогу с этим поделать, потому что на этой дурацкой планете Апце матриархат и слово матери (пусть даже не биологической) – закон. Она даже имеет право подключить стражей порядка, чтобы добиться своего.

Какого бы возраста ни была ее дочь, приемная или нет, меня даже слушать не будут. И мачеха этим виртуознейше воспользовалась, чтобы избавиться от такой помехи, как я, хотя прикрывалась благородным посылом спрятать мой дар.

Палец барсийца проник в мой рот еще глубже. Я резко втянула носом воздух и посмотрела в холодные глаза командира крейсера.

Его зовут Ротор Готр – это все, что я запомнила, когда быстро оформлялась на военное судно. И он сейчас делает со мной ужасное непотребство.

Это очень интимно. Слишком лично. И на глазах у всех.

Возмутительно!

Но я должна стерпеть. Это лучше, чем замужество за восьмируким. А барсийцы не зарятся на землянок.

Совершенно неожиданно для меня мои соски под форменным комбинезоном превращаются в горошины. Я боюсь опустить взгляд вниз, чтобы проверить, видно ли это. К низу живота приливает волна тепла – там все болезненно напрягается.

Реакция собственного тела и действия Ротора меня невероятно злят.

Нет, ну это уже перебор! Просто унизительно.

Я сжимаю зубами его палец. Сильно. Со злостью за предательство собственного организма и его наглость.

И тут желтые глаза Ротора сверкают вспышками звезд. На отстраненном лице командира впервые проступает эмоция. И это удивление.

Я прохожусь взглядом по его форме командора и вижу, как натянулись штаны в районе паха. Он там просто огромный! Неудивительно, что они считают землянок хрупкими и не вступают в контакт.

Я ощущаю себя абсолютно по-дурацки. С пальцем Ротора в своем рту, и я этот палец кусаю, с возбуждением, причем обоюдным, да еще при целой команде.

Меня еще никогда так не унижали.

И не знаю, что делать. Бежать?

Но куда? В лапы мачехе?

– Ты можешь уйти. Мы еще не взлетели, – хриплым голосом говорит Ротор.

И тут до меня доходит – он меня пугает. Не хочет, чтобы я была в его штате. Всячески провоцирует на побег.

Ну уж нет. Ставки слишком высоки. Переживу.

– Не знаю, как ты прошла проверку, человечка, – продолжает он, ставя под сомнения способ, которым я попала на крейсер. – Может, при помощи этого аппетитного ротика?

А я держусь из последних сил, чтобы не послать все в черную дыру.

Мне просто нужно пройти проверку. Ему тут точно не нужна землянка, которая будет вешаться на членов команды (по его мнению). А сам он отстранить меня не может по галактическому трудовому кодексу, который говорит о том, что у всех рас и полов должны быть равные условия приема на работу.

Именно поэтому он разыгрывает это публичное унижение.

Но я его обломаю.

Я пытаюсь повернуть голову, чтобы вытащить его палец из своего рта, но Ротор четырьмя другими пальцами удерживает мой подбородок. Хватка железная.

Он очень хочет выгнать землянку с военного крейсера.

Я – не хочу замуж за восьмирукого.

Но всему есть предел!

Тогда я берусь за его руку своими руками. Пытаюсь вытащить лапищу.

– Не убегаешь? – Ротор притягивает меня к себе второй рукой. – Мы тут не в игрушки играем, девочка. Мы воины. Впереди у нас схватка. Куда ты лезешь?

Я животом ощущаю его огромный напряженный член. Мужчина недвусмысленно угрожает мне им.

Страшно и будоражаще. Просто до ужаса. До ужаса возбуждающе.

Что со мной происходит?

Внизу моего живота пожар. Все мое женское естество просто умоляет прижаться к нему, обвить руками, пощупать, но я сохраняю над собой контроль. Я не какая-нибудь самка на инстинктах.

Так вот что такое животное притяжение! Вот что такое первобытные инстинкты, влечение к сильному самцу.

Я только в учебниках по основам жизни читала, что чем решительней и агрессивней самец себя ведет по отношению к самке, тем сильнее она его хочет. Что это обусловлено природным механизмом защиты, чтобы женщина была готова принять в себя член агрессора без внутренних повреждений.

Капец!

Никогда не думала, что со мной это работает.

Я же закончила академию с золотым дипломом. У меня сотня олимпиад с первым местом за спиной. И что? Я теку, как животное, от сексуальной атаки сильного самца?

Приплыли!

Я романтику люблю, свидания, нежности, а не вот это вот все.

Ну уж нет! Разум у меня возьмет верх над телом. Я выберусь с этой планеты. И Ротор не возьмет меня на слабо своей сексуальной атакой.

– Покажи зубки, менталистка. Или силенок не хватит? – говорит Ротор, поступательно двигая пальцем у меня во рту.

Я напрягаю все тело, сжимаю сильнее зубы и с вызовом смотрю в желтые глаза. Понимаю, на что он меня провоцирует – на применение ментальной силы. И самое время показать, что я умею.

Уж я его сейчас удивлю!

Мой взгляд расплывается. Я больше не вижу перед собой действительность, а словно погружаюсь в туман. Тянусь к Ротору своим менталом и упираюсь в толстенные щиты. Такие хрен пробьешь.

Неудивительно, что он так уверен в себе. Думает, я не пройду дальше как менталист.

Если бы не критическая ситуация, я ни за что бы не показала свою силу. У меня есть уникальный дар, который должен быть строго учтен, но… Благодаря стараниям высокопоставленной мачехи вся информация обо мне подтерта. Долгие годы я думала, что она сделала это ради меня. Оказалось – чтобы продать в частном порядке как можно дороже. Из рук, так сказать, в руки. Точнее, из двух рук в восемь.

Я закусываю губу и представляю свою силу в виде руки, которой тянусь к Ротору. Неожиданно из моей световой ладони выскакивает шарик. Он похож на семечко, которое летит под толстую стену защиты барсийца. Прямо на моих глазах оно прорастает в щите, сначала делая маленькую трещину, а потом расширяя ее все больше и больше.

Такого у меня ни разу не было. Обычно я ментально касаюсь щита и проникаю сквозь него, как сквозь трясину. Но тут совсем другая ситуация.

И когда стена трескается от низа до верха, меня резко вышвыривает из ментала Ротора.

Туман рассеивается. Я вижу желтые глаза. Они пылают.

Взгляд Ротора – буря и безумие. В нем столько намешано, что я не могу понять, что он чувствует.

– Пошла вон, – угрожающе тихо говорит он.

Гонит прочь.

Но я не могу уйти.

Молчу. Упрямо смотрю на него. В моем рту больше нет его пальца, и его руки нет вокруг моей талии.

– Я пригожусь вашей команде, – говорю я, глядя словно сквозь командора.

– Если ты останешься, я буду иметь тебя каждый день, – говорит он с угрозой, и мое тело покрывается мурашками.

Пугает? Не поведусь.

Ничего не слышу, ничего не вижу.

Барсийцы не спят с землянками.

Мне надо только улететь, и все будет в порядке. Поэтому я перетерплю унижения, но выживу, получу свободу.

Я вскидываю вверх подбородок, смотрю прямо на Ротора.

– Остаешься? – спрашивает он.

– Да, командир, – стараюсь говорить как можно сдержанней.

Ротор резко отходит, проходит мимо шеренги барсийцев и командует:

– Готовимся к взлету. Все на места.

Он проходит мимо меня, останавливается и поворачивает голову. Протягивает мне ключ-карту: