В числе других примеров явного противоречия дарвиновской теории фактам можно привести брачные игры животных, нерациональные и вредные с точки зрения выживаемости: они делают их уязвимой целью хищников и отнимают время от поиска пищи. По логике «естественного отбора», спаривание должно происходить как можно быстрее, практически молниеносно – как у комаров, у которых оно занимает пару секунд. Почему тогда процедура спаривания божьих коровок длится около 9 часов? Если мы обратимся к более сложным животным, то спаривание кошки тоже длится от нескольких секунд до полминуты, а вот птица-шалашник известна тем, что самец для привлечения самки в течение долгого времени строит специальные шалаши, эстетически украшая и устраивая их по определённым правилам. Причём эти шалаши не нужны ни для какой другой цели, кроме спаривания: после него самка строит отдельное гнездо, где выхаживает птенцов.

Где же логика во всём этом? И почему существуют такие различия между животными, бессмысленные с точки зрения биологической пользы? По логике «естественного отбора», природа давным-давно должна была избавить самцов шалашников от утомительной обязанности тратить своё время на возведение таких сооружений, ни в чём не способствующих выживанию. И в чём смысл брачных танцев журавлей? Как это повышает их приспособляемость? Особенно если учесть, что журавли танцуют не только во время брачных игр, но и вообще по любому поводу, теряя при этом бдительность и осторожность.

Если бы эволюционная теория Дарвина была верна, из природы давно исчезло бы то буйство форм и красок, которое мы наблюдаем: в процессе тех самых «миллионов лет эволюции» всё это превратилось бы в некое подобие серого капиталистического общества или его самой совершенной формы – концлагеря, – где из поведения каждого удалено «всё лишнее», где все носят одинаковую одежду и ведут себя унифицированно. Если бы природа развивалась «по Дарвину», живой мир представлял бы собой или гротескных уродцев, о которых мы уже говорили, или некое подобие «чужих» из известной серии фильмов – совершенных убийц, у которых отсутствует «всё лишнее», в том числе и любые эстетические признаки. Не было бы ни цветных бабочек, ни ярко-рыжих лис, ни танцующих журавлей. Согласно теории Дарвина, любой ярко выраженный признак, не приносящий пользы своим обладателям, не может существовать. Ведь «естественный отбор» должен удалять этот признак – его носители вымерли бы, уступив место тем своим сородичам, которые лучше приспособились к окружающей среде. Но, к счастью, такие признаки существуют, являя тем самым «знамения Аллаха», следы «разумного дизайна» всех творений.

Далее, если следовать Дарвину, то в природе не должно было бы существовать и такой вещи, как половое размножение. Потому что оно чудовищно неэффективно в борьбе за выживание: самец сам по себе не оставляет потомков, возлагая производство обоих полов на самку. Бесполое размножение или партеногенез (гермафродизм) даёт в первом же поколении увеличение потомков вдвое, а затем они возрастают в прогрессии, поскольку в размножении тут участвуют все особи. Это уже не говоря о других плюсах, таких как отсутствие необходимости искать полового партнера, тратить время на все эти брачные игры и так далее.

Если природа есть машина по производству биологической эффективности, то почему она выбрала столь неэффективный путь? Это всё равно что на войне предпочесть мушкет современному скорострельному пулемёту или в экономической гонке – ручной труд конвейеру. Данная дилемма получила название «короля эволюционных проблем». Предпринимались попытки разрешить её, но все они носили характер неубедительных гипотез. Эти гипотезы предполагают, что половое размножение даёт некоторые преимущества, которые отсутствуют у партеногенеза. Пусть даже так, но ведь какие бы преимущества с точки зрения борьбы за существование ни давало половое размножение, они никогда не перевесят такого гигантского, очевидного и мгновенно действующего преимущества, как ускоренное размножение неполовым способом (а в дарвинизме биологическое преимущество определяется именно способностью оставлять после себя потомство).