Позднее Света вспоминала бурную страсть, переросшую в безрадостное существование в крохотной коморке, что располагалась прямо над конюшней, где из бытовых удобств была только плитка, да умывальник. Но именно здесь суждено было родиться старшей дочери, имени которой спустя двадцать лет Света даже не называла. А зачем, коли та уже устроена? Скуку, от которой маялась Света в коморке над денниками, не развеяла даже новорожденная. Целыми днями она сидела и смотрела на скаковой круг, зевала, подпирая пухлым кулачком милый подбородок, ждала мужа, всё меньше проявлявшего интерес к её телу и заглядывалась на новоприбывающих спортсменов.

В один прекрасный день, когда она гуляла вдоль скакового круга с малышкой, ей встретился хорошо одетый мужчина, который очевидно случайно оказался в этом совершенно особом мире конных страстей. Пётр Ильич совсем не походил на привычных Свете мужчин. Носил чистую рубашку с коротким рукавом, брюки со стрелками, пусть и дешёвого покроя, но брюки, а не замызганные бриджи. И от рода его деятельности веяло чем-то успешно-западным – мерчендайзер. Света так и не научилась правильно выговаривать это слово. Зато достоверно знала, что её новый любимый, а как внимательный читатель уже догадался, Пётр Ильич уже через час после знакомства лихо перешагнул в эту категорию мужчин в жизни нашей героини, объезжал все окрестные супермаркеты и, волнуясь до потения ладошек, выставлял сухие супчики их компании в нужном порядке на нужной полочке. Ничем другим съестным в розницу крупная международная компания больше не торговала. Все остальные предметы бытовой химии находились в ведении других мерчендайзеров, и каждый отвечал за правильное место своего шампуня, мыла, чистящего порошка. Ну а Пётр Ильич за сухие, растворимые в кипятке супчики со вкусом брокколи.

Когда настало время засунуть почти голые, лишённые волосяного покрова ноги обратно в дешёвые серые брюки, дверь в каморку раскрылась, после чего Светлана познала всю глубину гнева кандидата в мастера спорта. Ударом кулака был сбит с ног новый любимый, после чего Данила взялся за нерадивую супругу. Бросив её на пол, он с наслаждением нанёс первый удар грязным, испачканным в навозе ботинком. В тот момент у Светланы проскочила мысль – всё же любит! – после чего она потеряла сознание. А когда очнулась, то обнаружила, что лежит на лестничной клетке рядом с дочуркой в свалке вещей, которые отчаянно кудахча пытался разложить по пакетам мерчендайзер со стажем. Можно сказать выполнял свою работу, разве что на сей раз он столкнулся не с полками в магазинах и не с привычными супчиками, оттого и квохтал как наседка.

– Сейчас-сейчас, – бормотал Петя, – всё соберем и я спасу тебя от этой нелюди!

И так оно и вышло. Уже через два часа Света сидела в корейском универсале, кои снуют по дороге нашей большой Родины, оставаясь незамеченными в своей безликости, набитом супчиками и её скудными пожитками, а маленькая Полина округляла глаза, словно задавала вопрос: кто это с нами и куда же мы едем, к каким новым приключениям?

Универсал такого же серого цвета как брюки его обладателя уносил новую семью Петра Ильича в столицу России, где теперь предстояло жить Светлане в малюсенькой московской однушке в пятиэтажке на окраине, где частенько радовал своими выбросами нефтеперерабатывающий завод, да пьяная молодёжь из неблагополучных семей вместе с одряхлевшими своим соратниками по алкоголизации.

Жену свою Петя поначалу боготворил, почитая её молчаливость и немногословие за таинственность и глубокомыслие. Мысль о том, что женина голова пуста, как порожняя винная бочка, его не посещала, а ведь сам он был кандидатом технических наук, а не в мастера спорта, просто жизнь, как часто бывает, распорядилась на своё усмотрение, а потому и работал он на крупную международную компанию раскладывателем товаров по полкам. Однако же как только Светлана осчастливила его известием о скором рождении второй дочери, он призадумался о том, что содержать такое большое семейство на его мизерную зарплату ему будет не по силам, потому завёл разговоры о том, как его жена собирается реализовать себя в жизни.